— … в концентрационный лагерь, — закончил Володя.
Офицер, как показалось юноше, облегченно вздохнул.
— О, нет, — покачал он головой. — Не лагерь. Но вы не старайтесь об этом узнать, это для вас может быть не совсем полезно.
— Спасибо за совет. Хотя я не понимаю вас.
— Бывает полезным не понимать.
И он снова элегантно, как перед женщиной, пристукнул каблуками.
Володя проснулся. В комнате было темно, и он решил, что на дворе еще ночь. Но тонкий солнечный луч несмело простирался по полу.
Володя подошел к окну. Оно было закрыто со стороны двора, и луч пробивался сквозь единственную небольшую щель. Итак, ночью, когда юноша спал, окно закрыли. Это, ясное дело, было сделано для того, чтобы он не мог видеть, что делается во дворе.
Юноша снова ощутил себя узником. У него отобрали не только свободу, а даже дневной свет.
Ночь прошла тревожно. Володе виделись кошмарные сны. Но утром, обнаружив заслоненное окно, он снова ощутил, что кровь у него горячая и бушующая и что он имеет достаточно сил, чтобы не стать на колени перед самураями.
Целый день просидел Володя в темной комнате. Дважды дежурный приносил пищу, но юноша почти ничего не ел. Мучила неизвестность. Наверное, самураи узнали, кто он. Что его ждет?
Беспокоили мысли: куда он попал? Можно ли верить офицеру, что это не концентрационный лагерь? Какая, в конце концов, разница! Все равно он схвачен самураями! Удастся ли ему теперь убежать?
Какая досада! Вырваться на свободу и снова попасть в плен!
Были минуты, когда его душили слезы. Потом подкралось отчаяние. И тогда невольно появлялась мысль о том, не лучшее ли все кончить? Очень просто — разбежаться, наклонить голову и с разгону — теменем об стену!
Володя упрекал сам себя, ругал себя.
— Трус! — шептал он. — Ты испугался? Отец надеется на твою помощь, а ты думаешь о самоубийстве!
Он искал самые острые и способные всколыхнуть его слова. Он кусал губы, проклинал свое слабодушие.
И отчаяние отступало. Было хуже, когда он лежал после пыток в самурайской тюрьме, когда так далеко были всякие надежды на спасение. Появлялась уверенность, что все можно преодолеть.
И юноша готов был достойно встретить офицера. Еще в коридоре услышал он его шаги и громкий разговор с дежурными.
Офицер вошел веселый, с не сходящей с лица улыбкой. Тотчас в комнате вспыхнула электрическая лампочка.
— Вам придется извинить нас за некоторые неудобства, которые вы испытывали, — офицер показал на окно. — Я уже отдал приказ убрать завесу…
