Он раздувал искры, пока хватило силы легких. Подкладывал тоненькие кусочки сухой березовой коры. И в конце концов мох вспыхнул, как порох. Огонь перекинулся на кору, она затрещала, как выстрелы.
Володе хотелось прыгать вокруг костра. Поблизости он насобирал грибов и запек их. Вышло не очень вкусно, но он проглотил их с волчьим аппетитом.
Володя положил в карман кремешки и пошел дальше. Перед тем он хорошо погасил костер, чтобы не возник пожар.
Он умел разводить огонь. Теперь можно было охотиться, ему хотелось жареного мяса. Однажды он спугнул рябчика, но подбить его было ничем.
Юноша шел бодро. Вокруг стучали дятлы. От голода он не погибнет, во всяком случае можно убить дятла. Но этого делать не пришлось. Володе почему-то казалось, что это — его последний день на Карафуто.
Этой ночью он обязательно перейдет границу и его задержат красноармейцы-пограничники. Юноша ускорил шаг. Он злился, натыкаясь на валежник. Это очень задерживало, валежник был как проволочное заграждение, как таежные траншеи или волчьи ямы.
А потом начались болота. Грунт проседал под ногами. Володя знал, что это означает. Неосторожный шаг — и можно увязнуть в трясине. Юноша не хотел рисковать. Это будет страшная глупость — вырваться из японского плена и погибнуть в болоте. Более бессмысленной смерти не придумать.
Володя решил обойти болото. Трясина тянулась, казалось, без конца и края.
Сегодня уже, наверное, он не попадет на границу. И снова началась полоса валежника. Володя обессилел. Он упал на груду сухого хвороста, ощущая, как гудят от усталости ноги.
Какое-то недоброе, злое чувство опустошенности и неясной тревоги не оставляло его. Он почему-то привстал на локоть и начал пристально прислушиваться, будто недалеко различил подозрительный шорох.
Он не мог понять, что с ним, откуда это непрошеное мешающее чувство.
И неожиданно вспомнил шпика. Володя видел его на дне ущелья между двумя каменистыми стенами таежной пропасти. Он видел его рот, полный земли, тяжелые веки с длинными ресницами и исцарапанный лоб.
Юношу мучила теперь мысль — что, если провокатор очнется? Что, если он живой и лишь потерял сознание? Ведь он может вернуться к дровосекам, к Окуми и рассказать, что он, Володя, мол, ограбил его, хотел убить. Он может придумать страшную клевету. И ему, ясное дело, поверят.
А может быть и так, что шпик встретит японских пограничников и предупредит их…
«Почему я не добил его?»
Потом Володя успокоился. Шпик, безусловно, был мертвый. Череп негодяя долгие годы будет лежать на дне горного ущелья. Его будут обнюхивать медведи и лисицы. Со временем таежный охотник найдет отбеленный солнцем и дождем череп и с любопытством пнет ногой.
