Карафуто | страница 48
— Как повлияло изменение климата на уважаемого геолога? — спросил он.
Его долговязая гусиная шея вытянулась навстречу. Иван Иванович молчал.
— Кажется, в погребе температура немного ниже, чем здесь? — продолжал Лихолетов. — И разрешите спросить, никаких ли новых ископаемых не нашли?
И неожиданно, с грохотом отодвинув стул, он зашагал по комнате.
— Есть новое предложение господина начальника полиции, — говорил он дальше другим тоном. — Деловое, полностью деловое предложение.
— Разрешите, я сделаю вам предложение, — резко перебил его Дорошук. — Я требую немедленно отправить меня с сыном в Советский Союз.
— Именно таково предложение и господина Куронуми. Дать вам возможность поехать в Россию. За ваше освобождение мы ничего не требуем, кроме некоторых, совсем незначительных сведений о состоянии…
— Далее можете не говорить. Никаких сведений я не дам.
— Нам понятно, что изменение подданства — это вопросы, которое еще надо хорошо обдумать. Поэтому мы хотим ограничиться тем, что вы дадите…
— Я сказал, что ничего не дам.
— Мы не собираемся шутить. Вспомните, что ваше положение безнадежно. В случае вашего отказа состоится суд. Вы же не будете отрицать, что экипаж «Сибиряка» и пассажиры, и вы в том числе, занимались фотографированием берегов Карафуто? Я уж не говорю об убийстве вами японского гражданина.
Повернувшись к Куронуми, Лихолетов на японском языке передал ему, вероятно, содержание разговора с Дорошуком. Начальник полиции одобрительно закивал головой.
— Ну, каков же ваш ответ?
Иван Иванович оперся локтем о стол. Он чувствовал, как все его существо мелко дрожало от гнева. Он еле сдерживался, чтобы говорить спокойно.
— Никакого ответа на подобные предложения я не даю, — сказал он. — Лишние разговоры. Скажите, где мой сын? Я требую…
— Не требуйте. Все равно ничего не добьетесь. Сына, учитывая на ваше упрямство, вы не увидите.
Повисло молчание. Инаба Куронума сбоку, словно коршун, одним глазом посматривал на Дорошука.
— Это все? — спросил геолог.
— Нет, не все. Вы еще не дали своего согласия. Но вы его дадите!
В голосе Лихолетова прозвучали зловещие нотки, похожие на урчание рыси.
— Конечно — взвесьте, — прищурился белогвардеец. — Подумайте: каждый день допрос и каждый день вас, окровавленного, избитого, бросают в погреб. Сына тоже подвергают пыткам.
Иван Иванович вздрогнул. Выпуклые глаза Лихолетова заметили это движение.
— Да, да. Подвергают пыткам. И парень уже почти согласился сделать все, что мы от него требуем.
