— А вы что, никогда не видели, как выглядит пепел человека после кремации? — спросил Силидж-Бинн таким тоном, каким мог бы спросить: вы что, никогда не видели снега? Или моря. Или телевизора.
Джаггер покачал головой.
Профессор закрыл крышку кассеты, запер ее и поставил на полку.
— Земля — к земле, пепел — к пеплу, прах — к праху, — сказал он.
Его выпяченная нижняя губа стала еще более влажной. В уголках рта появилась слюна.
Профессор снял со стеллажа еще несколько кассет. Поднося их одну за другой к носу Джаггера, он читал фамилии, выгравированные на табличках.
— Хартли. Гадд. Бариш. Фармило. В высшей степени достойные люди.
Он засмеялся как-то нехорошо и отошел к полке. Джаггер, воспользовавшись моментом, выскользнул в коридор. Профессор тоже вышел из кладовой, аккуратно погасил за собой свет и запер двери. Потом повел Джаггера в лабораторию, где уселся на табурет и, всецело погрузившись в созерцание какой-то пробирки, где было нечто, напоминающее засохшую кровь, сказал:
— На место, о котором говорилось в объявлении, кроме вас, прислали заявки двадцать семь претендентов. Я, собственно, ожидал большего. Думал, придут сотни писем. У всех двадцати семи великолепные рекомендации, отменное воспитание и блестящее образование, а также огромный интерес к работе, хотя ни один из них и понятия не имел, в чем она, собственно, будет заключаться. И все хохотали, как сумасшедшие, прочитав на урнах для праха свои фамилии.
Он внимательно поглядел на Джаггера.
— А чем, спрашивается, вы лучше остальных двадцати семи? Почему я должен отдать это место вам?
— Я тоже не нахожу у себя никаких особенных преимуществ, — ответил Джаггер. — Даже если бы у меня н было жгучее желание получить эту работу. Но ведь я еще и не знаю, хочу ли я ее получить. Не знаю даже, в чем она заключается.
Силидж-Бинн по-прежнему разглядывал свою отвратительную пробирку. Он, казалось, пропустил последнее замечание Джаггера мимо ушей.
— «Я — Смерть, уносящая все. И я же — Первоначало, откуда все происходит», — продекламировал он, швыряя пробирку на пол. Та со звоном разлетелась на куски, но профессор уже глядел совсем в другую сторону. Потом как-то странно причмокнул. — «Лишь некоторые наделены знанием, остальным вовек суждено ходить в подручных». Мне достаточно знать, что вам достаточно разрешения действовать. Почему я должен отдать это место вам, а не одному из остальных двадцати семи? Потому что вы — человек действия и любите дорогие вещи. Потому что вы — человек, способный пойти ва-банк. Потому что вы разговариваете, думаете и действуете не так, как эти другие. И потому, что вы принесли мне знамение.
