— Он ничего не стал объяснять?
— Как же. Принес обычные в таких случаях извинения. Очень трудные игры, много тренировок и тому подобное. Я попрощалась с ним и решила больше не звонить. Мертвое чувство лучше похоронить и не выкапывать из могилы.
Ее кроссовки поскрипывали, когда она переступала по цементному полу раздевалки.
— Но ведь вы бывали у него на играх.
Она снова потупилась.
— Да. На площадке он просто великолепен, особенно под щитом. Я люблю наблюдать за ним.
На обратном пути в город Кнут сказал Парксу:
— Может, это так, а может и нет… Муж, по всей вероятности, не устраивал Лотус. Некоторое время она имела связь с Дэймоном Криди, но примерно шесть месяцев назад нашла нового друга — видимо, Генри Дарлинга. Дэймон разведен, живет один — не было проблем, где встречаться. Но Генри делит квартиру с Тэдом Тауэром. Следовательно, жилье племянницы превращается в гнездышко для свиданий.
— Я считаю, мы должны поглядеть на этого Тэда Тауэра.
Паркс кивнул, не отрывая взгляда от дороги.
— Да. А потом мы проведем маленький мужской разговор с Генри Дарлингом.
— Вопрос: какую причину он мог иметь для убийства? Потому что она не соглашалась оставить Кона ради него? Или, может, она ему наскучила, но уходить не хотела?
Кнут пожал плечами.
— Возможно, мы выясним это в непринужденной беседе с Генри Дарлингом.
Генри дома не оказалось, и Кнут решил побеседовать пока с Тэдом Тауэром. Тэд был много старше других членов команды, и все игровое время он проводил на скамейке запасных. Ростом он значительно уступал Генри, жидкие его волосы начали седеть. В дополнение ко всему он носил очки и имел крайне благочестивое выражение лица. Все это вместе и объясняло его язвительное прозвище «Пастор».
— Вы пришли из-за убийства Лотус? — осведомился Тауэр, когда гости сели.
— А что вы можете сказать о ней? — ответил вопросом на вопрос Кнут.
— Говоря честно, много о ней я не думал. К основному составу команды я не принадлежу, как вы знаете. Меня терпят — и все. А я уже скоро буду слишком стар для этого вида спорта. Порой я спрашиваю себя — не держат ли меня только затем, чтобы я приглядывал за Генри?
Кнут закинул ногу на ногу.
— А что, за Генри надо приглядывать?
Тауэр усмехнулся.
— Это большой ребенок. Очень большой — но ребенок. Причем его имидж любимца болельщиков включает такое затянувшееся детство. Если за ним не приглядывать, он вполне может проспать центральный матч сезона.
Кнут уловил в голосе Тауэра нотки зависти.
