Но было множество людей без семьи и дома, которые смотрели с презрительной улыбкой на рабочих и лавочников, спешивших в церкви, чтобы осенить себя крестным знамением и положить сотни земных поклонов. Мелкие трактиры были переполнены этими бездомными, которые над кубками вина громко смеялись над испугом жителей. Из таких людей образовались небольшие отряды добровольцев, которые сами по себе отправились на вылазку через Северные ворота, чтобы прогнать султана и его каменщиков. Никто из них не вернулся в город. Все они были или изрублены на куски, или взяты в плен турками.
Са’ад-ед-дин рассказывает, что султан повелел Магомет-бею, сыну Ак-Чайлу, опустошить ближайшее соседство Константинополя и что этот командир овладел множеством скота и забрал в плен всех греков, каких он встретил в полях, вне города. Тот же историк упоминает, что среди неверных распространилось страшное волнение после ответа султана. «Они не знали что делать, — прибавляет он, — и выдумали послать своему другу, Халилу, несколько крупных рыб, наполненных червонцами. Халил, разумеется, сделал все возможное, чтобы султан по крайней мере успокоил императора, возобновив уверения в своих миролюбивых намерениях. Но султан счел лучшим отложить выполнение этого предложения до возвращения своего в Адрианополь».
Весьма вероятно, что Халил дал этот совет не столько ради полученных им золотых рыб, сколько ради политических соображений. Он хорошо знал, что отправлены посланцы императора к европейским дворам и что отчаяние иногда служит источником великой силы. Как человек осторожный, он добросовестно и искренно советовал своему повелителю не доводить дела до крайности.
После четырехмесячной усердной работы форт был совершенно окончен. Стены его имели 25 футов толщины; на каждом углу были возведены башни, вооруженные пушками, которые могли бросать снаряды из гранита или базальта огромных размеров. Несколько меньших башен сообщались с этими главными тремя. Султан назвал новый форт «Богази-Кезен», то есть фортом, отрезающим проливы, и посадил туда гарнизон в 400 янычар под начальством Фирудин-бея. Затем он с сильным эскортом проехал вдоль стен Константинополя, осматривая его укрепления. Первого сентября он достиг своей резиденции на Марице.
Император Константин со своей стороны был усердно занят обороной столицы. Он вызывал волонтеров, заготовлял боевую амуницию и запасы, но эти приказы отдавались с некоторой тревогой, так как казначейство было почти пусто. Он отправил письма и гонцов к своим братьям, царившим в Пелопоннесе почти самостоятельно, с просьбой прислать войска для защиты Византийской столицы. Без сомнения, он вошел в сношения с такой же целью и с Георгием Скандербегом, и с князем албанским, и с деспотом Георгием сербским, и с Гуниади венгерским.
