Евфросинья Виленовна уже не в первый раз промышляла на плодоовощной базе, граничащей с Козьим рынком. Пенсионерку привлекало здесь то, что товар не всегда стоил денег, — что-то можно было выпросить у оптовиков и шоферов, что-то просто собрать на земле или отсортировать из гнили, сбрасываемой сортировщиками в металлические контейнеры. Сегодня Евфросинья Свальная, или, как ее уже окликали и на базе, Бабуся, появилась около складских помещений затемно. Одета она была, как всегда для подобных экспедиций, в ватные штаны и валенки с калошами, зимнее форменное пальто железнодорожника и несколько вязаных беретов, натянутых на уши. Завсегдатаи базы называли ее еще Морской Свинкой. Происхождение этого прозвища объяснялось прежде всего тем, что губы пенсионерки находились в постоянном жевательном движении, хотя на самом деле это был тик. Усугубляли сходство с грызуном небольшие темные, блестящие глаза, которыми Бабуся обычно очень быстро изучала свое окружение. Евфросинья не обижалась на присвоенные ей клички, понимая, что она смирится и с большим неуважением ради того, чтобы посещать кормящую их семью базу.
Она начала обход с цеха цитрусовых, где уже не раз набирала по два-три килограмма разных плодов, вполне приемлемых для еды. Сегодня и день был благоприятный, потому что в цехе работали добрые, интеллигентные молодые люди, которые ни разу не оскорбляли ее и не прогоняли, в отличие от некоторых, кого Бабуся знала в лицо и усердно проклинала: ведь те, другие, и матом ее крыли, и даже топтали собранные пенсионеркой фрукты. А был случай, один безбожник двухметровый с такой силой ей сапогом под копчик саданул, что она уже решила — настал ее последний час. А какой им, по совести говоря, материальный вред от того, что старуха несколько мандаринов подберет. Сами-то они, поди, доходы куда крупнее имеют? А ей, скажите на милость, куда деваться?!
Много разного бизнеса перепробовала пенсионерка за последние годы. Даже лекарствами с рук торговала! И у Сенного, и на Невском рынке. Только этот промысел стал нынче слишком рискован: и наркоманы лекарства отнимают, и менты порабощают — деньги заставляют платить, а не то грозятся старуху в тюрьму заточить, — постеснялись бы, ироды, у самих, что ли, в семье стариков нет, или все они, как на подбор, сироты? Да и что за такие смертельные наркотики она продавала? Клофелин, тазепам, ноксирон, циклодол. Все по рецепту, все — настоящее. Она ж, можно сказать, от себя да от других больных и немощных людей эти препараты отрывала! А что наркоманы? Пусть они какой-нибудь бодягой себя убивают? Это, считай, как и пьяницы, — что безопаснее: в магазине водку взять или у какого-нибудь афериста-спекулянта? Так вот у нее-то как раз магазинные качество и гарантия!
