Лестер Лоттомэн улыбнулся Элизабет-Энн.
— Ну вот мы и приехали, — сказал он, когда такси подъехало к стае сверкающих лимузинов, чьи водители собрались маленькой группой на тротуаре.
Женщина посмотрела в окно на городской особняк Хокстеттера и почувствовала, как ее оставляют последние крупицы уверенности. Это был не городской дом, во всяком случае, не такой, какими уставлена Грэмерси-Парк или улицы Гринвич-Вилледж. Этот дом принадлежал к вымирающей породе настоящих дворцов в миниатюре, когда-то украшавших Пятую авеню. Она еще плотнее закуталась в шубу, по-новому признательная Людмиле за ее щедрость.
Лоттомэн помог Элизабет-Энн выйти из машины, а она все еще благоговейно не сводила глаз с особняка. Три этажа гордо высились над окружающей его оградой из кованого железа. Ступеньки вели к резным двойным дверям первого этажа, обрамленным старинными фонарями. Яркий свет, лившийся из высоких французских окон с закругленным верхом, подчеркивал переплеты рам. До слуха Элизабет-Энн донеслись приглушенные звуки музыки. Они, казалось, спрашивали, как она осмелилась прийти сюда, на встречу с Лоуренсом Хокстеттером. Как могла она просить такого человека помочь ей с вложением капитала, который для него значил не больше — она поняла это только сейчас, — чем потерянная сдача.
Лестер Лоттомэн нервно засмеялся.
— Мы не можем вот так здесь стоять. Мы замерзнем. Давайте все-таки войдем.
Смущаясь, он взял Элизабет-Энн под руку и повел ее мимо ворот, потом вверх по широким чисто выметенным ступеням к парадной двери. Дворецкий сразу узнал его.
— Добрый вечер, мистер Лоттомэн, — сказал он тихо. У него был явный английский акцент, а лицо ничего не выражало.
— Добрый вечер, Бевин.
— Остальные гости в гостиной, сэр. Я полагаю, мистер Хокстеттер ждет вас.
Он поклонился Элизабет-Энн.
— Вы позволите вашу шубку, мадам?
Та лишь крепче сжала пальцами воротник. Ей не хотелось выпускать из виду ценный мех, но потом она напомнила себе, что вряд ли внутри она сможет оставаться в шубе.
— Да, спасибо, — ответила Элизабет-Энн, вновь обретая свои манеры.
Бевин взял ее шубу, а она разглядывала холл, где кругом был только первоклассный мрамор: начиная от скульптур, укрывшихся в нишах, до перил лестницы, поднимающейся через три этажа до гигантской застекленной ротонды.
