– Вниз! Вниз, говорю! – очнувшийся Ивашка влетел в комнату, размахивая фонарем и шокером. Оттолкнув Кочеткова, он врезал разрядом прямо в середину переносицы, между сросшихся бровей, квартирной хозяйке.
– Бар, гора анну…
– Да успокойся ты.
Отступив в сторону и прижавшись спиной к холодной стене, Кочетков с удивлением наблюдал за действиями соседа. Электрические разряды сыпались на Прасковью Тихоновну как из рога изобилия, неизменно адресуемые Петровым в голову, однако вместо того чтобы, как все приличные люди вследствие поражения электрическим током, упасть на землю и забиться в конвульсиях, та только пятилась и, шипя, несла околесицу.
– Чего стоишь? – взвизгнул Ивашка, уверенно оттесняя нападавшую к двери. – Сейчас я ее в коридор выгоню, а ты в туалет за шваброй. Под подбородок и к моей двери толкай… слышишь? Жить хочешь? Действуй!
Последние слова окончательно отрезвили и вставили мозги на место, и как был, трусы да тапочки, дождавшись, пока Петров произведет очередную электрическую экзекуцию, Пашка выскочил в коридор. Швабра нашлась быстро, с правой стороны от унитаза. Схватив ее, Кочетков поспешил вернуться и застал Ивашку за тем же занятием. Сопляк бил током пожилую даму, а та хрипела, пускала слюну и ни в какую не желала перейти в Ивашкину комнату.
– Ну?
– Что ну?
– Загоняй ее в комнату, говорю. У меня железная дверь, решетки на окнах. Очнется, только в путь, а пока время надо.
– Ну, как знаешь, – пожал плечами Пашка и, взяв швабру наперевес, в два приема отправил квартирную хозяйку в Ивашкину комнату. Петров удовлетворенно кивнул, кинулся следом и, поспешно зазвенев ключами, последовательно запер дверь сначала на верхний, ну а потом и на нижний замок. На секунду наступила тишина, а потом дверь сотряслась от мощного удара, хрупкой женщине в летах принадлежать никак не способного. Со стороны могло показаться, что в комнатушке заперся отряд спецназа и сейчас с помощью тарана пытается пробить себе путь к свободе.
Наступила тишина, нарушаемая шипением и пинками в стальную преграду, и теперь можно было перевести дух. Ивашка, утирая лоб рукавом, тяжело опустился на пол и, посмотрев на шокер, с омерзением отбросил его в сторону.
– А ты крепкий орешек! – заявил молодой хулиган. – Еще бы чуток, и все, приплыли. Не справился бы сам. Шокер, вон, разрядился, да и наша Прасковья Тихоновна что-то совсем взбеленилась.
– Иван, – Кочетков присел рядом, прямо на пол, и, вытянув ноги, оценил свой большой палец на левой ноге, – нам нужно серьезно поговорить.
