— Почему же ваше? Какая вам разница, где сидеть?
Кайсар сжал пальцы, усилив давление на кисть чужака, и с едва слышной угрозой в голосе ледяным тоном повторил:
— Это мое место! Мой стул! И мой стол! И пока я не решу иначе, никто другой его не займет!
Стального цвета взгляд пронизывал аеранца, заставляя что-то внутри него сжиматься, чувствовать животный страх добычи перед смертельно опасным хищником. Это при том, что оба они разительно отличались: черный, высокий, крупный аеранец выигрывал перед Кайсаром и в росте — на голову выше, и в плечах — шире раза в два. Чернокожий мужчина, несмотря на видимое физическое преимущество, оставил попытку занять чужое место — разжал пальцы на спинке стула, и его рука скользнула вниз, после того как Кай разжал свой захват. Пострадавший с болезненной гримасой на лице потер запястье, с опаской и недоумением посмотрел на соперника и, тихо извинившись, ретировался.
А Кайсар оценил эффект от устроенной сцены. Официант соляным столбом застыл неподалеку и откровенно боялся подойти к нему. Распорядитель ресторана, заискивающе улыбаясь, пытался устроить неудачливого захватчика чужого места подальше от не пожелавшего его уступать. Несколько посетителей искоса посматривали на Кая, не только удивляясь его реакции и поведению, но и считая происшествие своего рода развлечением. Пассажиры из кают-люксов за редким исключением — большие собственники. И требования у них к обслуживанию высокие.
И только шейтинки сидели тихо, как мышки, чуть приподняв головы — так что ошибиться, что смотрят именно на него, было нельзя — и наблюдали за Каем. Эльзанец одернул темно-синий пиджак, выдавил из себя извиняющуюся улыбку и, коротко поприветствовав леди, присел за стол. В ту же секунду к нему подскочил официант, предлагая утреннее меню.
— Доброе утро, — в унисон ответили шейтинки не дрогнувшими голосами, тоже приветствуя его на теранский манер.
— Я смотрю, вы трепетно относитесь ко всему, что считаете своим? — негромко, а главное, неожиданно спросила Шанель. И в голосе ее слышалось уважение и даже, если Каю не изменял слух, восхищение. Потом быстро добавила: — Или я сделала неверные выводы? И у вас есть другой повод так ревностно беречь свой стул за нашим столом?
Кайсар невольно ухмыльнулся. Похоже, малышка решила, что он на нее клюнул, поэтому готов глотку перегрызть сопернику. Впервые в жизни он не захотел врать, а сказал, как есть:
— Есть у меня такая врожденная особенность: не люблю делиться ничем своим. А уж отдать просто так — нет, такого не будет никогда.
