Кольцо России | страница 67
– Ох, Петр, непростой ты монах, твердость у тебя кержацкая от старцев, – сказал Григорий, – и у меня такая же твердость была, всю пропил да про… Знаю, что авторитет свой подрывать буду, но перед царем и царицей в ноги повалюсь, скажу, что мы вдвоем сила большая. Поможешь?
– Ладно, помогу, – сказал я, – но смотри, если будешь в дела государственные вмешиваться, то снисхождения от меня не жди, не посмотрю, что ты царя с царицей папенькой и маменькой кличешь. И не вздумай козни против меня строить, потому что обо мне и о тебе судить будут одинаково и время это назовут – распутинщиной. От тебя тоже зависит, как это слово произносить будут, с гневом или с восхищением.
Глава 25
Приглашение во дворец добралось до меня лишь через две недели и то потому, что я позвонил по телефону Петру Аркадьевичу.
– Павел Петрович, ну где же вы скрываетесь? – зарокотал в трубке его веселый голос. – Вся полиция Российской империи ищет вас. Григорий места себе не находит. Императрица в истерике, а я хочу поблагодарить вас за предупреждение: задержали двух бомбистов в офицерской форме, под видом офицеров фельдсвязи. Сидели у меня в приемной. Взяты живыми и не успели привести в действие бомбу, вот бы трупов навалили. У меня в приемной и рядом с домом около сотни просителей разного полу и разного сословия стояло. С сегодняшнего дня борьба с социал-демократией будет вестись в комплексе – ни чины, ни звания не помогут смягчить участь ни одного убийцы. Только я Вас прошу быстрее объявиться и приехать в Царское Село, где сейчас отдыхает император с семьей. Билет на спецпоезд вас ожидает в кассе.
Все-таки не зря мое присутствие здесь. Спасена дочь Столыпина, спасены невинные люди. Пусть даже мои действия кто-то может расценить как шантаж, но это не шантаж, это вынуждение человека переступить через свои принципы в интересах государства.
Крепко поцеловав Катерину, я отправился в Царское Село. Как-то так повелось, что прощаясь с ней утром, я всегда прощался с ней навсегда, не зная, как сложится день грядущий. Вероятно, подозревала это и Катерина, каждый раз целуя меня страстно и прижимаясь так, как будто это в последний раз.
Приехал я снова в рясе с документами, только бородка у меня короткая, постриженная по-современному клинышком. На вокзале меня никто не встречал. Не велика птица. На выходе из вокзала ко мне подошел неприметный филер наружной охраны. Кивнув головой в котелке и приложив по-военному ладонь к полям шляпы, шепнул: