Я шел по тротуару и думал о том, что выглядывающий из-под рясы шнурок от ботинок сейчас развяжется, я наступлю на него и упаду, вызвав смех у прохожих. Я это сделал не нарочно. Длинный шнурок развязался, я наступил на него и шагнул ногой с незавязанным ботинком. Можете поэкспериментировать. Я почти не упал. Я согнулся и уперся руками в цементное покрытие тротуара. И в этот же момент сзади раздалось три выстрела из «браунинга» в человека, который стоял передо мной с финским ножом.
Из нагана так быстро три раза не выстрелить. Человек, в которого стреляли, с криком, – что делаешь, сука, – вонзил нож в живот стрелявшего. Оба упали. Я сидел на тротуаре, смотрел на упавших, и не совсем соображал, что же все-таки случилось.
Девушка, похоже, курсистка, подбежала ко мне, спросила, не ранен ли я, помогла мне подняться и повела в сторону от места происшествия:
– Пойдемте, батюшка, не к лицу человеку вашего звания иметь дело с полицией. Похоже, что жертвой должны быть вы, но какое-то чудо спасло вас. Вы не ранены? Я перевяжу вас, я умею, я учусь на курсах медицинских сестер, и обязательно буду поступать в медицинскую академию. Переоденусь мужчиной и все равно буду врачом.
Девушка была хороша собой, и я специально молчал, изображая из себя контуженного или шокированного, чтобы по пути найти момент и предлог для знакомства. Пусть будущий врач осмотрит меня и вылечит, если сможет.
Рассказывая о себе, девушка привела меня в свою комнату, которую она снимала за умеренную плату и усадила на стул у стола, покрытого белой скатертью с выбитыми кружевами. В комнате царил милый уют, создаваемый девушкой, умеющей вырезать кружева из бумаги и украшать свое жилище. На краю стола лежали учебники и сверху тетрадь учащейся петербургских медицинских курсов Екатерины П.
Девушка вышла из комнаты и вошла с небольшим тазиком и кувшином. Все это было поставлено на табуретку передо мной. Из ящичка был извлечен пакет с ватой, завернутые в бумагу бинты, пузырек с йодом и большие ножницы с изогнутой режущей частью.
– Раздевайтесь, больной – командным голосом сказала девушка и покраснела.
Была не была. Нательная рубаха у меня чистая. Брюки под рясой приличные и модные ботинки со шнурками.
Я снял рясу, рубаху и предстал перед моей врачевательницей в форме, как говаривал мой отделенный командир – «с голым торцем».
Я был жив и здоров, но девушка внимательно осмотрела мое тело и пришла к такому же выводу, но взяла палочку с ваткой, обмакнула ее в йод и что-то написала мне на спине.
