Дня через два пришел господин У. и предложил показать Царское Село, примечательный, – говорит, – памятник искусства.
– Что, ваше превосходительство, на смотрины пойдем? Правильно, все правильно, каждому встречному и поперечному доверять нельзя, – сказал я.
Во время прогулки на одной из дальних аллеек я заметил высокую даму, окруженную ребятишками.
– Императрица, – подумал я и помахал им рукой.
Вроде бы никто не обратил на меня внимания, только огромный матрос с младенцем на руках повернулся в мою сторону и какое-то время постоял, приподняв ребенка.
– Вот, ваше превосходительство, и знамение Божие. Никто меня как бы не заметил, а матрос цесаревича мне показал. С чего бы это? Откуда матрос может знать обо мне? Вот это явление и для меня тоже таинственное, ведь он же меня не знает и никогда не видел. Сие есть знамение Господнее, – заметил я, – сам Бог нас соединяет, и противиться воле Божьей не может никто, даже помазанник Божий.
– Слушаю вас, отец Петр, и никак не могу отделаться от чувства, что мы с вами старые знакомые. Мы с вами как бы одну работу делаем, девизом имея Веру, Царя и Отечество – сказал У. – Подождите немного. Врачи устроили скандал не скандал, но они заявляют, что наследник должен быть под постоянным медицинским наблюдением, а ребенок вовсю с маменькой и с сестрами гуляет и даже не плачет. Родители сами должны разобраться, почему удаление врачей помогло мальчику,
– Напомните им, что я попросил удалить врачей, – сказал я, – зачем напускать таинственность там, где ее не может быть. Я с уважением отношусь к врачам и к их глубоким познаниям в деле, можно сказать, Божественном – исцелении созданий Божьих, но только не в этой болезни. Здесь могу помочь только я и никто больше. Врачи своим видом пугают младенца, он начинает беспокоиться и плакать. Бог привел меня сюда, направив ваши помыслы и стремление быть верным Царю и Отечеству, как вы все время повторяете.
– Обязательно скажу, отец Петр, как только представится возможность встретиться с Ее Величеством, – сказал У.
Возможность представилась скоро. Через два дня меня пригласили на чай к императрице Александре Федоровне во флигель фрейлины В., пользовавшейся особым доверием. Цесаревич лежал в детской деревянной кроватке и игрался погремушкой.
Поклонившись дамам, я приветливо улыбнулся мальчику и сказал:
– Мадам, Вашего мальчика нужно лечить и это сделать могу только я. Мальчику скоро исполнится год. Если затянуть с лечением, то каждый год жизни ему будет даваться с огромным трудом. А ему уготована великая цель – стать самодержцем Великой России. Ничего не должно отвлекать его от государственных дел.
