— Степа, пой про себя, — кричали мы ему.
— Про меня ничего не написано! — отвечал он с петушиным нахальством.
— Галинька, уйми иерихонскую трубу!
Но Галя хохотала, полагая, вероятно, что и фальшивое пение к лицу ее неповторимому Степану.
Однако настал день, когда песни умолкли. И вовсе не потому, что Степан внял нашим просьбам.
Федя Артюхов сумел так пристыдить легкомысленных летателей, что они целых три дня держали крылья свернутыми и храбро делили с нами все трудности обычного человеческого восхождения. А на четвертый день, когда мы забрались уже довольно высоко, неожиданно произошло печальное событие.
Согласно уговору в этот день бескрылый период летателей кончился. Утром, когда Галя, готовя завтрак, разворачивала пе-пе (так мы называли свою походную солнечную электростанцию — полупроводниковый энергоковер), Степан совершал обычный тренировочный полет. Он сделал несколько трудных прыжков, планирующих виражей, потом пошел на посадку и... угодил ногами прямо в пе-пе. Ковер лопнул, хрупкие пластиночки фотоэлементов были разбиты вдребезги. Галя остолбенела от неожиданности.
Что же случилось?
Степан уверял, что хотел спуститься в двух метрах от ковра, что подобных промахов не бывало со времени первых тренировок. Это горячо подтвердила Галя, встав как всегда за Степана горой. Да и мы не были склонны подозревать товарища в хулиганстве. Худшее, что он себе позволял в последнее время, — пение. Пришлось раскладывать доисторический костер, благо удалось собрать немного сухой травы, и варить концентраты на прометеевом огне.
Во время завтрака решался вопрос: как быть? Идти дальше без пе-пе, рассчитывая на спиртовки и небольшой запас спирта?
— Нет уже почти этого запаса, — подал угрюмую реплику Степан.
— Как так нет? Ты что, выпил его, что ли, пережиток капитализма? спросил Федя Артюхов.
— Я им протирал крылья... Кто знал, что он понадобится.
Вот-те на! Час от часу не легче. Ну и Степан!
Оставался единственный выход — вернуться на базу за новым пе-пе или, если его там, на худой конец, не окажется, — за спиртом.
До базы — десять дней карабканья по скалам и, видимо, всего несколько часов полета на крыльях. Разумеется, Степан вызвался искупить собственный грех.
— Мигом слетаю. К вечеру будет пе-пе.
— Нет Степа, — возразила Галя, — полечу я.
— Не выдумывай...
— Но ведь у тебя что-то стряслось с крыльями.
— Пустяки. Машина в порядке. Это случайность какая-то была.
— Проверим?
