Рубен, с печальным, как мне показалось, видом, подбирал испытательные таблицы. Я был уверен, что все будет хорошо, и сказал ему об этом. Он ничего не ответил, посмотрел на часы.
— Ладно, Рубен, — сказал я, — идем показывать фокусы.
— Ты все проверил?
— Ты сам проверял пять раз. И вдобавок я испытал каналы, когда перенес приборы.
Мы вышли в комнату, где собралась комиссия. Рубен всем пожал руки и начал вступительное объяснение, в котором, пожалуй, не было необходимости, потому что все и так знали, в чем дело.
Каждый человек что-нибудь не умеет. Я, например, не умею танцевать. А Рубен не умеет выступать. Он говорил сбивчиво, с акцентом и на таком высоком научном уровне, что лучше не слушать — ничего не поймешь. В середине объяснения профессор Громов не очень учтиво перебил его:
— Мы уже знакомы с теорией, Рубен Александрович, давайте эксперименты.
— Да-да, скорее эксперименты, — сказала Галкина.
— Ну и превосходно, — заторопился Рубен. — У нас все готово. Давай, Сережа, — сказал он мне.
Я включил питание, сел в углу комнаты на стул и надел на голову обруч. Рубен сказал:
— Каждый из членов комиссии будет проверять действие приборов на себе. Я начну с демонстрации простейших видеопередач: член комиссии воспримет зрение лаборанта Карташева, — Рубен кивнул в мою сторону. — Затем главное: перемещение чувств. Прежде всего приглашаю вас, Петр Нилыч, — обратился он к Громову.
— Попробую, — пробурчал Громов.
Рубен усадил его за пульт в противоположном от меня углу комнаты, надел ему на голову обруч, объяснил функции ручек на пульте и включил мой сигнал. Громов сам довел его до своего уровня, медленно поворачивая верньер настройки.
Я заметил этот момент: Громов вздрогнул и прищурился. Рубен тихо сказал ему:
— Петр Нилыч, надо закрыть глаза...
В ярко освещенной комнате метрах в семи передо мной сидел грузный лысый человек с закрытыми глазами и черной полоской обруча на лбу. Я в упор смотрел на него...
Белая и зеленая стена, стол, пульт — и вон там, на стуле, он, председатель комиссии, наш первый судья...
Вот он поднес руку к голове, провел по лбу, махнул рукой. Не открывая глаз, поднялся со стула, сделал неловкий шаг в сторону... Вернулся, нащупал руками стул, сел.
Сказал негромко, хриплым голосом:
— Первый раз в жизни вижу себя с закрытыми глазами...
Я вынул из кармана номерок от пальто и с секунду смотрел на него. Громов сказал:
— Номерок от гардероба, кажется, сто восемнадцать.
