«Большинство наследников деятелей культуры такого уровня, — повествует Ирина Эриковна, — держатся за семейные архивы, хранят их у себя, и это вполне естественно и объяснимо… Я ни разу не встречала ни одного музейщика, который рассказал бы об официальных наследниках, безвозмездно передавших в дар музею практически весь архив своей семьи…» Дочь поступила именно так.
«В нашей экспозиции из 60–70 тысяч единиц хранения — половина из архива К.А.Федина…» Сначала Н.К. «передала нам 4 тысячи единиц хранения как основу экспозиции при открытии музея. А потом начали возить в буквальном смысле чемоданами, коробками, письма брали на счет. А имена были потрясающие — например, автографы Блока… Письмо Гоголя, два письма Достоевского, рукописи Некрасова и Салтыкова-Щедрина, письмо Тургенева и письмо Чехова…». Особую ценность представляет собой, конечно, архивно-эпистолярное наследие самого К.А. Федина, в том числе взаимная переписка с современниками: «Ахматова, Ремизов, Замятин, Зощенко, Каверин… Имена можно перечислять долго. Со временем круг расширялся и связи разрастались — Твардовский, Симонов, Фадеев… Он (Федин) переписывался с Ромен Ролланом, Стефаном Цвейгом… И весь этот эпистолярий хранится в нашем музее… Больше 30 писем из переписки с Пильняком, более 30 — с Эренбургом и т.д.».
В статье о Федине из «Биографического словаря» 2009 года издания, цитированной выше, ее автор В. Чалмаев, как помним, утверждает, что в качестве первого секретаря Союза писателей СССР Федин участвовал в травле Пастернака.
Безусловно, одна из самых болезненных страниц поздней биографии Федина, — его причастность к гонениям на многолетнего друга Бориса Пастернака в истории с романом «Доктор Живаго». Но именно тут домыслов и нелепиц наворочено особенно много. Действительно, Федин, при некоторых принципиальных возражениях, вначале деятельно продвигавший роман для публикации его Гослитиздатом, в дальнейшем изменил свою позицию. А после казенного идеологического урагана, связанного с присуждением автору Нобелевской премии, и вовсе повел себя не лучшим образом. Были там и малодушие, и духовная непоследовательность, и роковые колебания, измена собственным нравственным принципам и эстетическим понятиям, доходило до потворства и услужения властям.
Однако все это совершалось по-иному и в других разновидностях. Да иначе и быть не могло. В ту пору Федин вовсе не состоял первым секретарем Союза писателей СССР. Этот пост он занял лишь в мае 1959 года. Тогда как история с присуждением Пастернаку Нобелевской премии и исключением его из Союза писателей развертывалась в октябре — ноябре 1958 года. Первым секретарем СП СССР в то время был А.А. Сурков…
