— Еще вот что, — сказала она, — не позволите ли вы мне взглянуть на вашу лабораторию?
— Милости просим!
Лапин пропустил Сычеву впереди себя, распахнул перед ней двери в лабораторный зал.
— Поразительно! — шепнула женщина. — Все совпадает…
— Совпадает с чем? — приподнял брови Лапин.
— Сегодня за полночь к нам в квартиру постучал мальчик, Ксения Марковна взволнованно защелкала замком сумочки, и это не укрылось от глаз Лапина. — Его зовут Ефимом. Ефим Ошканов.
— Мало ли на свете Ошкановых, — чуть пожал плечами Лапин, — а среди них Ефимов?
Женщина буквально вцепилась в Лапина.
— Он стучал в свою квартиру. Слышите — в свою! И он действительно жил в ней… девятнадцать лет назад. А мальчику пятнадцать. Мало того, он уверяет, что весь минувший день провел с родителями, которых давно нет в живых. И, как мне удалось установить, — это родители вашего Ошканова. Достаточно прочесть его автобиографию, его анкетные данные.
— Постойте, постойте, — нахмурился Георгий Михайлович, не так быстро. Может, мальчишка знает нашего Ошканова и приплел его для пущей достоверности.
— И вашу лабораторию заодно?
Лапин изменился в лице.
— То есть?
— Ночью он вышел из вашей лаборатории — это может подтвердить вахтер. А вот каким образом он оказался в лаборатории, объяснить не в силах. Зато лабораторию описал точно, я теперь сама убедилась.
— Немыслимо!!
Лапин попятился и плюхнулся на металлический вращающийся стульчик.
— Я устроил сегодня разнос нашей ученой братии, — потирая лоб, произнес он. — Кто-то, уходя, оставил включенным тахионный генератор. А кто-признаться не желает. Генератор работал всю ночь, и беда могла произойти большая. Но, по совести говоря, я не верю в рассеянность моих товарищей, народ у меня проверенный. Так что разнос я устроил для порядка. Но я совсем выпустил из виду Ефима Константиновича… Извините, пожалуйста, — Лапин вскочил, — садитесь, прошу вас!
— Ничего, ничего, я так.
Теперь они стояли, сосредоточенно глядя друг на друга. Мысли Лапина не путались, не метались в невообразимом хаосе. Уж кто-кто, а он-то умел сопоставлять факты, находить единственно возможный вывод. И даже самая нелепая фантастичность этого вывода его никогда не пугала.
— Скажите, во что одет мальчик? — спросил он.
— Очень странно, знаете ли, одет. На нем костюм с плеча взрослого мужчины. Вид у мальчика в нем весьма комичный.
— Костюм черный, выгоревший на солнце. Пуговицы лиловые, пришитые черными нитками?
— Да, да, совершенно верно!
