Через пару минут он уже мчался в потоке машин. Звонила мать. И звонила, конечно, из магазина. Егор тоскливо ожидал очередного чудовищного сюрприза. «Когда же началось это безумие?» — пытался он припомнить.
Жили же себе, как нормальные люди, от зарплаты до зарплаты, ничего лишнего, и были счастливы. По-своему. Но вдруг, в какой-то момент Егор заметил, что у матери и сесть некуда — все заставлено, загорожено и забито мебелью, коврами и безделушками. Он купил ей квартиру попросторнее. Через полгода и эта стала мала. Следующую квартиру мать купила себе сама (платил, конечно, Егор) и с азартом набила ее доверху всяким барахлом. Егору даже казалось, что, уходя из дому, мать с трудом закрывает дверь, как это бывает с крышкой переполненного чемодана. Говорить с ней было бесполезно. Быстрые и большие деньги сына ударили ей в голову, словно молодое вино, и буквально свалили с ног пожилого человека. Егор смирился.
Мать ждала у мебельного магазина. Увидев машину сына, она замахала сумкой из крокодиловой кожи, которую использовала как хозяйственную.
— Сюда! Сюда! Жду-жду! Извелась вся! Где тебя носит, мне на полчаса отложили! Беги плати!
Егор вошел в магазин и сразу опознал то, что «отложили на полчаса». Это был шкаф… На львиных лапах, увитый деревянным полированным виноградом и увенчанный ананасами. Размером он был примерно с однокомнатную квартиру и такой же удобный. Сияющие продавцы любовно протирали его бархотками и явно были рады избавиться от этого кошмара, занимающего половину торгового зала.
Мать, с трудом сдерживая восторг, обежала вокруг динозавра мебельной промышленности и нетерпеливо крикнула сыну:
— Плати и выноси на улицу! Я очень спешу, Егор!
— Мама… — прошептал ошеломленный сын. — Куда ты его поставишь?
Екатерина Петровна недоуменно подняла бровки, а потом понимающе покивала аккуратной головкой в крепких лакированных кудряшках.
— А? Ну да, ну да, ты же еще не знаешь! Я купила новую квартиру, вот адрес, туда и вези. — Она сунула Егору помятую бумажку с карандашными каракулями. — Не поцарапай по дороге, а то ты вечно… — И она упорхнула, на мгновение отразившись в глубоком, как колодец, зеркале шкафа.
Насупленные грузчики облепили шкаф, словно муравьи мертвого жука, и, подбадривая друг друга крепкими словечками, сдвинули его с места. Отдохнули и опять сдвинули. Через шесть перекуров шкаф вытащили на улицу. С тротуара его прогнали разъяренные прохожие, и он встал на проезжей части, словно океанский лайнер, добродушно поглядывая на снующие вокруг него крошечные машинки. Движение на улице стало односторонним.
