Два дня. Возможно, с целой сворой трогов-ищеек за спиной и их летательными аппаратами в небе. Пустыня… Шенн погладил росомах. Да, безусловно, перспектива не кажется такой уж простой, как в ту ночь, когда Торвальд планировал их побег. Но тогда офицер просто исключил несколько моментов, которые счел нереальными. А мог ли он упустить что-нибудь важное? Шенну захотелось спросить его об этом, но почему-то он промолчал.
Спустя некоторое время его потянуло в сон, голова упала на колени. Вскоре он проснулся; он словно вырвался из сна наяву, сна настолько четкого, что он глубоко запечатлелся в его мозгу. Шенн был настолько ошеломлен, что долго и неподвижно смотрел в линию берега, полуосвещенную ранним рассветом.
Кроме этой полоски земли и буйной растительности, мимо которой проплывал их плот, он увидел в небе огромный совершенно голый череп — череп, странные очертания которого явно не принадлежали человеку. Из пустых глазниц то вылетали, то возвращались обратно какие-то летающие предметы, в то время как резко выступающая вперед нижняя челюсть словно поглощалась водой. Цвет черепа был ярко-красный, даже точнее — пурпурный. Шенн снова прищурился, вглядываясь в линию берега, мысленно восстанавливая в уме этот призрачный череп, глазницы, напоминающие пещеры, носовое отверстие, челюсть с зубами как у ядовитой змеи. Этот череп был горой или гора была черепом — это так важно для него, черт возьми! В конце концов, он должен осознать, что перед ним!
Он медленно пошевелился; его ноги и руки застыли, но не от холода. Росомахи потерлись об его бока. Торвальд безмятежно спал, свернувшись на плоту и по-прежнему сжимая в руке палку-весло. Планшет с картами висел на веревке на его шее; Торвальд прижимал этот тонкий планшет, смахивающий больше на конверт, под мышкой к телу, словно для большей безопасности. Шенн заметил на нем запечатанную пломбу с эмблемой изыскателей, которую для прочности крепко придавили пальцем.
Во сне с Торвальда слетел весь его офицерский лоск, который так поразил Шенна, когда он впервые встретился с ним в космопорту. Его щеки ввалились, отчего очертания его лицевых костей отчетливо виднелись через бледную кожу; а глазницы с закрытыми глазами придавали ему некоторое сходство с тем жутким черепом, пригрезившимся Шенну во сне. Его лицо посуровело, полевая форма местами испачкалась и порвалась. Только великолепные волосы блестели, как всегда.
Шенн машинально провел ладонью по лицу, не сомневаясь, что его вид тоже оставляет желать лучшего. Он осторожно наклонился к воде, но вода была настолько темной, что не могла стать для него зеркалом.
