, наблюдали эту картину. Миляна только не понимала, что же такого могли рассказывать друг другу мальчик и рыба. Девочка терялась в догадках. Да и могло ли быть иначе, если надпись на табличке гласила «Сто бед»? Но не только любопытство двигало умной разрядницей. Несколько дней она с симпатией и осторожностью следила за мальчиком. Часто случалось даже, она шла за ним по улочкам-переулочкам Травника! При его появлении она тотчас становилась как зачарованная. Жгучее желание посмотреть на него в упор было так же сильно, как страх встретиться с ним глазами. Влюбившись, она даже похудела. А верный своей привычке Зеко изливал душу рыбище. Карп лишь изредка раскрывал рот, словно давая знак, что понимает. Зеко сказал отцу, что прочел в русской книжке «Чевенгур», будто рыбы молчат не по глупости.
– У людей все по-другому, – отвечал отец. – Молчат одни дуры. Рыбе нет никакого резону болтать. Она ничего не говорит, потому что все знает, а вовсе не потому, что, как думают некоторые, ей нечего сказать или она глупа.
– Дома у нас все плохо, – откровенничал Зеко с рыбой. – Горан только и мечтает, чтобы отец поскорей умер. Родители здорово не ладят: мать сказала отцу, что ждет, когда дети подрастут, чтобы бросить его и бежать куда глаза глядят, потому что у него одни бабы на уме. А мне кажется, все совсем не так. Отец отличный мужик. Понимаешь, карп, странное дело: с виду прямо бог, а в душе – несчастный человек. Он как солдатская койка в казарме: застлана по уставу, а матрас рваный, изъеденный молью и мышами. И у меня в мозгах все разъедено, будто это не моя башка, а головка сыра, в которую забралась мышь.
Миляна вовремя ретировалась. Обычно под конец разговора карп несколько раз выпрыгивал из воды, словно показывал Зеко, как он рад его обществу.
«Март побеждает», говорили старики, когда начинал подтаивать снег. Так или иначе, но многие обитатели Боснии и Герцеговины погибали во время резкого перехода из зимы в весну. Зеко ненавидел март. Он давно понял, что из-за Восьмого марта, женского праздника, все забывают про его день рождения. Именно поэтому за обедом он завел разговор, зайдя с другого конца.
– А почему нет мужского праздника? – спросил он Аиду, свою мать.
– Потому что у мужчин каждый день праздник.
– Но почему женский праздник именно восьмого марта, а не в какой-нибудь другой день?
– Чтобы Славо мог забыть про твой день рождения! – съехидничал Горан.
И на сей раз, как обычно Восьмого марта, семья Теофилович отправилась на праздничную прогулку. Аида и Горан помалкивали, полагая, что так будет лучше: стоило пикнуть, и у Славо всегда находилось не меньше сотни теорий, опровергающих все, что могло бы быть сказано! Вдруг Зеко приспичило перемахнуть через насыпь и шлепать по грязи на берегу Лашвы. И он тут же оказался в воде, доходившей ему до щиколоток. Ему хотелось привлечь внимание отца.
