Текст песни в рок-н-ролле – это ни в коем случае не стихи, положенные на музыку. Да и не в рок-н-ролле тоже.
Вот, возьмите текст:
Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем. <…>
Это личностное, простое, искреннее обращение мужчины к женщине.
Но когда эти слова начинают ПЕТЬ, они превращаются в вой обиженного и слабого самца. Меняется смысл, меняется контекст, меняется все. Слабый воющий самец – зрелище неприятное. И у женщины, к которой такой самец обращается, его пение ничего, кроме стыда за него (самца) и себя – несчастную, вынужденную, в силу элементарной вежливости это слышать, – возникнуть не может.
Поэт никогда бы не написал текст песни «Я посмотрел на часы».
Там, с точки зрения поэта, масса ошибок.
Например, вот строчка: «Я устал, как будто весь день жал гири».
Поэт бы искал, искал, искал – и написал бы другую. Просто потому, что, с точки зрения, поэта эта строчка не ложится в размер.
Вот, смотрите. Я буду выделять сильные доли заглавными буквами.
«Мы танцевАли вместе с нАми танцевАла лунА».
Раз-два-три-четыре. В четыре четверти на каждую сильную долю приходится слог, и строчка заканчивается на сильной доле.
А про гири – ну что это?..
«Я устАл как бУдто вЕсь день жАл… гири»!
Что за «гири»? Лишнее совершенно слово. Мы закончили на сильной доле – а тут еще «гири»…
Поэт бы так и работал.
Но «гири» здесь – находка, это чисто музыкальная деталь, она при исполнении «оттягивает» назад такт, дает возможность свинга, она неожиданна и совершенно не разрушает песню – наоборот, украшает ее.
Но большинству слушателей в рок-клубе тех лет до музыки вообще дела не было.
В песнях Майка не было «протеста» – и он был зачислен в панки.
Полная каша в головах.
Кстати говоря, «Кино», выступавшее несколькими месяцами позже, в панки зачислено не было – хотя мы были к панкам ближе, чем любая группа рок-клуба. Но – не зачислили. Потому что в составе «Кино» не было тяжелой, ревущей гитары. То, что панк может быть и без драйвовой гитары, – это и в голову никому не могло тогда прийти. А «новые романтики» – про такой стиль вообще еще в клубе не знали.
Майк еще в то время, когда ездил в Москву с «Аквариумом», познакомился и подружился с людьми, сильно повлиявшими на его дальнейшую судьбу, да и на судьбу множества ленинградских музыкантов.
В первую очередь это Саша Липницкий и Артемий Троицкий.
Квартира Липницкого в Каретном Ряду на десятилетие стала перевалочной базой, фактически домом для ленинградских музыкантов.
