– Ты меня удивляешь, Пегий. Да насрать на них, и всего делов.
– Насрать. Нету в тебе, Моня, человеколюбия. Они нам платят, а ты – насрать.
Тут пришла очередь Мони усмехаться. Рот его расплылся в улыбке, и он, утрируя, подделываясь под этакую «бандитскую» манеру разговора, как ее представляют режиссеры и актеры в отечественном чернушном кино, протянул:
– Ну, ты, Пегий, как не пацан все равно.
– Мудак, – еще раз коротко бросил Пегий. – Мудак и есть. Что с тебя возьмешь. Доиграешься, Моня, попомни мое слово.
– Ладно, ты-то хоть не пугай. Я уж пуганый. Подсоблю. С ментами договорюсь, они, рокеры эти, погрязнут в следственных бумагах. Сами не рады будут.
– А они и так не рады.
– Да хрен с ними в конце концов. Достал. У нас завтра большой день, ты помнишь?
– Помню. Банкет. Вот и повяжут всех на этом самом банкете.
– Ох, Пегий, ну и бздун ты. Чего, спрашивается, пришел-то? Сообщить, какой я нехороший?
– Ага. А то ты не знал. Тюменцы приехали, вот чего я пришел. Платить надо.
– Приехали – значит, заплатим. О чем базар? У тебя налик есть?
Пегий пожал плечами:
– Наверное. Не знаю. Я бухгалтерией не занимаюсь.
– Ладно, сколько там надо?
– Да поднакопилось тут. «Тонн» десять, думаю.
– Ну, десять так десять. Завтра привезу тебе домой.
– Ну и ладно. Только домой привези, в эту малину не тащи, с тебя станется.
– Не ссы, Пегий, все нормально.
Пегий встал и протянул Моне руку. Тот тряхнул крохотную кисть своего товарища, панибратски хлопнул его по спине и проводил до двери. Когда она закрылась за Пегим, Моня вернулся в комнату, вытащил из кармана джинсов связку ключей и открыл большой, неподъемный сейф в углу комнаты. Пошуршав бумагами, валяющимися на полках в совершенном беспорядке, Моня вытащил несколько пачек стодолларовых купюр в банковской упаковке, прикинул на взгляд их количество и, удовлетворенно хмыкнув, бросил обратно.
Закрыв сейф, Моня выглянул в окно. Внизу проносились сверкающие машины, автобусы, ползли синие троллейбусы, которые Моня с детства не любил. Иногда он думал, что именно купчинские троллейбусы, вечно набитые народом, скрипящие, жутко медлительные, и толкнули его на ту дорожку, по какой он шел уже довольно давно и, надо сказать, не без удовольствия.
Он всегда любил скорость. А вот машины собственной до сих пор так и не приобрел. Какая там машина, жизнь дороже. Он презирал этих козлов, что носятся по городу, укурившись в хлам травой или, еще лучше, вкатив в вену несколько кубов какой-нибудь дряни. Если в кармане есть деньги, то проблема скорости решается просто. Безо всякой личной машины – вон, у Пегого, к примеру, свой шофер на зарплате, а Моня как-то до сих пор обходится такси или просто леваками. И нормально. Ничего. Ему насрать, что о нем думают все эти бандиты, у которых вместо мозгов мускулы, его любимая присказка: «Главное – не казаться крутым, главное – им БЫТЬ».
