— Через тридцать пять минут у вас первый урок — китайский язык. Пора готовиться.
Она задержалась чуть дольше, чем требовалось.
— Хорошо, я… скоро.
Быстро проснуться — это не про меня, так что я отдала шторам команду открыться и уставилась на серый, залитый дождем мир. Вокруг стояли и другие дома, но мы были едва знакомы с соседями.
Это было еще перед тем, как я надела свои информационные линзы. Хотя иногда мне не хотелось ни технологий, ни информации. В последнее время новости меня только угнетали.
Новые вспышки холеры в Европе.
Энергетический кризис.
Гибель специалистов по терраформированию на Марсе.
Ураганы. Цунами.
Трепотня об Эхо.
Испанское правительство, уничтожающее дома в Андалусийской пустыне.
Иногда — как, например, в то утро — мне просто хотелось видеть мир таким, какой он есть, во всем его залитом дождем великолепии. И никаких ментальных проводов, никаких информационных линз.
Я никогда не относилась к людям, которые готовы до отказа напичкать себя разными техническими приспособлениями. Нет, честно. У меня бы все равно не получилось, да и папа с огромным подозрением относился к большинству технических новинок. Например, он всерьез уверял, что когда-нибудь Эхо возьмут над людьми верх и всех нас уничтожат. По его мнению, ни в одной крупной технокомпании о людях и не думали, что бы там официально ни заявляли. И он всегда выходил из себя, если я слишком сильно всем этим интересовалась. Мама думала по-другому. Она могла часами сидеть в иммерсионной капсуле, бродя по древним городам или занимаясь йогой с самим Буддой. Она считала, что на папины нападки не стоит обращать внимания, но он был убедителен.
Мы жили в доме на сваях. Это был не самый маленький в мире дом на сваях, но все же устроен он был именно так. О папиной работе трубили все СМИ, но он делал ее бесплатно. А мама крутилась с утра до вечера, но временное брокерство приносило намного меньше денег, чем раньше.
Моя спальня была в пятидесяти восьми метрах над землей. Или в сорока девяти метрах над водой. Иногда уровень воды поднимался еще выше, иногда опускался. Порой вода уходила совсем, и оставалась только размытая почва. Хотя едва ли мои ноги касались этой земли. На нее и наступить-то можно было с трудом, не говоря о каких-то там прогулках.
Снаружи проходил старый стальной магнитотрек, включенный в транспортную систему. По нему можно было запросто доехать до Лондона — триста с лишним километров меньше чем за десять минут. Однако после аварии поездки на машине стали нас напрягать.
