— Конечно, — улыбнулась Джаз.
— Я просто стояла здесь, пытаясь сконцентрироваться, внушая себе «успокоиться», пытаясь выбросить Джека из головы уже в сороковой раз за сегодняшний день… — говорила она с блаженным видом.
Джаз стало стыдно. Озабоченная лишь своими несчастиями, она совсем забыла, что и у Джорджии были причины для переживаний.
— …Когда он просто вошел, подошел ко мне и сказал, что совершил самую большую ошибку в своей жизни и что он любит меня.
— И, конечно же, ты ответила, что уже слишком поздно, потому что ты уже другая, что ты скорее умрешь старой девой, чем простишь его? — поинтересовалась Джаз.
Джорджия заулыбалась.
— Я буду очень любить его детей.
— Серьезно? — засмеялась Джаз. — И сколько же их у него?
Сияющая Джорджия смотрела на себя в зеркало.
— Боже, я так счастлива, что мне кажется, я сейчас взлечу! — она обращалась к своему собственному отражению. — Джек сказал мне, что эти недели были самыми несчастными в его жизни, и что он понял: личное счастье дороже всякой работы. Он еще сказал, что, возможно, мы никогда не будем богатыми, но… — задыхаясь от счастья, Джорджия прикрыла рот рукой, — но мы всегда будем вместе.
Джаз улыбнулась сестре. Только Джорджия могла купиться на такие слова. Она решила, что сейчас не время напоминать ей афоризмы мамы о буднях замужества.
В гримерную вошли другие актрисы. Джорджии и Джаз ничего другого не оставалось, как начать переодеваться. Приятная новость, несомненно, помогла Джаз успокоиться. Хорошо, что Мо была в другой гримерной вместе с Сарой и Максин, так что Джаз увидит ее уже только за кулисами, в ожидании своего выхода. Она быстро и без суеты облачилась в свой костюм. Ей пришлось дважды переделывать прическу в стиле эпохи Регентства, и во второй раз Джаз так старательно вонзала шпильки в голову, что испугалась за свои мозги. Но зато волосы были уложены что надо. И, вероятно, навечно.
В дверях появились Фиолетовые Очки и визгливо проорали:
— Всем срочно на сцену!
Вскоре они услышали, как ассистентка прокричала то же самое во второй гримерной.
Занавес был опущен, и Гарри стоял на сцене. Через десять минут зрительный зал начнет заполняться. Когда актеры вышли на сцену, он всем улыбнулся, но на Джаз не смотрел. Сара стояла рядом, смеясь каждой его шутке, будто они относились лично к ней.
В его голосе чувствовалось сдержанное волнение. Когда Ноубл говорил, то окидывал всех взглядом. Кроме Джаз.
— Я хочу сказать вам, что вы все замечательные актеры. «Как трогательно, а где же слезы?» Следующие слова он произносил, глядя в пол: — И я хочу, чтобы вы все знали, что работая вместе с вами над этим спектаклем, я многому научился у вас.
