Во-первых, за три года до смерти короля, в 1569 г., давняя уния Польши и Литвы обрела новое качество – она перестала быть союзом двух стран. Польша и Великое княжество Литовское объединились в единое государство – Речь Посполитую.
Во-вторых, престол и в Литве и в Польше был выборным, правда, уже больше столетия поляки, дорожащие союзом с Литвой, послушно сажали на престол представителя литовской династии Ягеллонов.
Третье же обстоятельство, самое существенное: Сигизмунд II стал последним представителем этой династии и умер бездетным. Династия пресеклась, и престол огромного государства, включающего территории сегодняшних Польши, Литвы, Беларуси и большей части Украины, оказался вакантным. И теперь его владельца действительно будут выбирать – на стороне.
Это может показаться странным, и все же, несмотря на недавнюю войну, Иван IV считался в Речи Посполитой одним из наиболее вероятных кандидатов на престол. Ведь в случае создания огромного федеративного государства, простиравшегося от Западной Сибири до германских земель, решалось множество вопросов.
Прежде всего объединение обессмысливало продолжение тяжелой для обоих государств Ливонской войны – практически вся Прибалтика и так оказывалась в их руках, а вытеснить совместными усилиями шведов с контролируемых теми территорий не составило бы труда.
Кроме того, соединившись, царство, княжество и королевство почти наверняка смогли бы сообща решить острейшую для всех них «крымскую проблему» – от набегов с юга Речь Посполитая страдала ничуть не меньше Московского княжества. Грозный в одном из посланий прямо говорил, что при объединении «татарскому хану указал бы я дорогу за море» [27].
Возникновение славянской сверхдержавы решало бы вековечную задачу «собирания русских земель» – незавершенность этого процесса периодически провоцировала войны.
К наведению мостов с Москвой жителей Речи Посполитой толкали не только стратегические, но и тактические соображения. Вторая половина XVI в. – это время обострения противоречий между шляхтой и магнатами. Магнаты все сильнее притесняли рядовую шляхту, и мелкопоместное дворянство видело в Иване фигуру, которая обуздает аппетиты крупных феодалов, – про борьбу царя с московскими «сильными родами» в соседней стране знали все.
Всесильные магнаты тоже искали выходы на московского самодержца, правда, у них был несколько иной план. Они сделали ставку на младшего сына царя Федора. 19-летний претендент устраивал их по всем параметрам. Слабовольный (многие даже считали, что слабоумный) юноша без каких-либо связей в Речи Посполитой ничем не мог угрожать их власти. Кроме того, близкое родство с самым сильным соседом гарантировало защиту от постоянной угрозы с востока. А царь московский с сыном, глядишь, и земель каких из недавно отобранных пожалует.
