звёздочек в глазах.
Я и сама не заметила, как начала медленно перемещаться поближе к костру. Партизаном
переростком, так и не поднявшись на ноги и периодически втягивая сквозь зубы умопомрачительный
аромат, я ползла по полянке. Ближе и ближе к цели, гипнотизируя взглядом алые угли, под которыми
запекалось обмазанное глиной мясо. Мя-я-я-со-о-о-о... Е-е-еда...
– Ты чего?!
Сиплый шёпот горбуна заставил вздрогнуть, но пустой желудок оказался куда сильнее
перегруженного сомнениями последних дней мозга и, я только тихо зашипела, облизнувшись. Как же
добыть еду из-под пышущей жаром земли? Будь у меня руки, вопросов бы не было, а копытами не
больно в углях пороешься, да и палкой зажатой в зубах тоже. Всю морду опалю, к едрене фене...
Жалобно заскулив, я подняла взгляд на уродца и сдавленно крякнула, уставившись на него
квадратными глазами.
Алехандро стоял с ножом в одной бирюзовой руке и с котелком в другой. Личико при этом у него
было такое... Ну, такое... Даже не знаю какое, но, икнув, я попятилась.
И я этого урода жалела? Переживала из-за него, мучилась, а он куска мяса бедной лошадке
пожалел?! Вот жмот! От обиды и несправедливости мира я даже всхлипнула. Ещё и с ножом на меня!
Чувствуя, как слёзы подступают к горлу, поднялась на ноги и, оскорблённо фыркнув неблагодарному
горбуну в разноцветную харю, гордо удалилась в кусты.
До безумия хотелось разреветься, спрятав лицо в ладонях, но ни ладоней, ни лица у меня просто не
было. Даже если я плохая лошадь и не соглашаюсь вести на себе гниющего зомби, это ещё не
причина морить меня голодом! Верблюжий плевок гаду горбатому в кашу! Медведку ему в компот и
полкило вассаби на последнюю котлету!
Можно, конечно, опять уворовать еду, у гниющего жмота, когда он потеряет бдительность или заснёт,
но это же не честно! Есть хочется сейчас! Да и каждый раз добывать пропитание таким образом...
Обидно просто!! Чем я такое заслужила, в конце-то концов? Где так нагрешила, Боженька?!
Всхлипывая от жалости к себе, я улеглась на брюхо хвостом к поляне и зажатому Кошмарику обеду-
ужину. Повозившись немного, вытянула шею и положила голову на невысокую кочку. Подвывая в
унисон гулко булькающему желудку, я принялась жалеть себя, перебирая все гадости, случившиеся со
мной за последнее время. Что ж за жизнь-то такая?!
Я так увлеклась скорбью по несправедливо загубленной жизни, что даже на шум за спиной никак не
отреагировала. Плевать на всё! Куда уж хуже-то, если я, взрослый человек, вынуждена бродить по
