Услышав про деньги, покупатель скоренько подобрал с земли челюсть и принял равнодушный вид,
хотя я заметила заинтересованность, мелькнувшую в его глубоко посаженых чуть прищуренных
глазёнках.
– Не говори ерунды. – буркнул он нарочито небрежно. – Мне кобыла нужна, чтобы повозки тянуть, а
не для выступлений. Моя недавно околела. И ведь не старая ещё была, и трёх лет не прошло с тех
пор, когда я её в Нароле купил. Видно больную подсунули.
– А ты скотину кормить не пробовал? – гулко хохотнул Ванятка, и лицо мелкого уродца моментально
исказилось в злобной гримасе.
– Не лезь не в своё дело! – зашипел он.
– Да я и не лезу. – примирительно хмыкнул детинушка и поскрёб подмышкой. – Ну, чего? Брать
будешь или нет?
– Сколько? – коротко спросил уродец, всем своим видом выражая сомнение в целесообразности
сделки.
– Десять талларов.
– Да ты белены объелся?! – возмущённо взвыл тощий хам. – Да этой полудохлой твари красная
цена – четверть таллара!!!
Мой “продавец”, как ни странно, ничуть не расстроился, с деланым равнодушием пожав плечами, а
вот я...
Вопреки здравому смыслу, разомлевшая от потока комплиментов Ванятки и уже почти уверовавшая
в свою уникальность и привлекательность, пусть и в лошадином обличье, я возмущённо всхрапнула и
немыслимым образом моментально взвилась из положения “сидя в раскоряку” в положение “нависая
над хамом”. Ярость туманила разум. Я почувствовала, что ещё чуть-чуть и у меня из ноздрей пойдёт
дым.
– ЧТО ТЫ СКАЗАЛ, СМОРЧЁК НЕДОТОПТАННЫЙ?!! – угрожающе рявкнула я, забыв о новом
облике.
Естес-ствено, вместо слов раздалось ржание, но зато какое: оглушительно громкое, но при этом
низкое и какое-то утробное, напоминающее рык крупного хищника.
Корявый уродец, медленно-медленно повернув голову, посмотрел на меня в упор и, вдруг,
пронзительно завизжав, развернулся на сто восемьдесят градусов и побежал прочь, прикрывая
плешивую голову руками. Невозмутимый прежде Ванятка, приоткрыв рот, попятился, не выпуская
меня из поля зрения. На секунду я и сама ошалела, но увидев произведённый эффект, воспряла
духом и довольно улыбнулась во все свои сколько-то там зубов.
Почему-то моя удовлетворённая улыбка ничуть не обрадовала Ванятку и он, вытаращив глаза, стал
бочком перемещаться к заборчику, бормоча что-то вроде: “Чур меня! Чур!”.
Интересно, что бы это могло значить? – Подумала я, наблюдая за ним со всё нарастающим
изумлением.
Когда парень, наконец, добравшись до забора, выдрал из него штакетину метра полтора длинной,
