персоне. Когда он, наконец, вернулся к реальной действительности и посмотрел на меня, кивнула на
костёр.
– Ну, ничего себе... – Ошарашенно пробормотал горе-колдун. – Вот это я понимаю дрессура! Если
бы ещё с ума не сходила, цены бы этой кобыле не было.
Честно говоря, комплимент мне не понравился. Напоминание о том, что я в теле животного, да ещё
и проданного неизвестно кому, было неприятно. Радовало лишь то, что цена, если вспомнить лица
конюших, была запредельно высокой.
Когда Алехандро, не выпуская ‘плетёнки’ из рук долил в варево воды и снова уселся над книгой, я
пристроилась рядом, от нечего делать разбирая схемы, явно вручную нанесённые на желтоватый
пергамент. Вонючка удивился, но ничего не сказал, с головой погрузившись в непростое дело
создания объёмной фигуры из травы.
Он явно не был докой и откровенно торопился, искоса посматривая на костёр. Только по любимым
книгам я хорошо помнила, что торопливость и волошба – вещи абсолютно не совместимые, и потому,
заметив беспокойство вонючки, породившее невнимательность, встревожилась.
Этак он себе не крем от ран, а хвост и копыта наколдует. Мне-то, конечно фиолетово, только жалко
дурачка ущербного. И я вперила взгляд в схему, поминутно сравнивая рисунки с практическим их
воплощением. И не зря...
Минут через десять Алехандро почти не глядя цапнул из кучки светлый стебелёк с жёлтыми
колокольчиками и круглыми листочками, а нужно было с острыми и резными. Глухо заворчав, я
выхватила травинку из рук непутящего колдуна. Выхватила и отбросила в сторону.
Недовольно заворчав, Алехандро бросил в мою сторону злой взгляд и потянулся за другим. И опять
вытащил из кучки стебель с круглыми листьями! Вот придурок-то! Видимо, мозги у уродца тоже
прогнили... Пришлось повторить операцию по спасению Гингеммы недоделанной. На этот раз изъятый
стебелёк я бросила на книгу.
– Что ты творишь, тварь бесноватая! – Зло рявкнул горбун.
И наконец-то увидел свою ошибку. Побледнев, он внимательно осмотрел растение и, сверив его с
рисунком в книге, сглотнул.
– Э-э-э...
А я обиделась... Я этому квозиморде подгнившему тут помогаю во всю, героически сражаюсь с
омерзением и тошнотой, дышу через раз, саму себя ломаю по полной программе, а он обзывается?!
Глаза защипало от несправедливости. Фыркнув, я ушла на дальний край поляны и улеглась спиной
к вонючке. Да пошёл он! Жутко захотелось пореветь, но слёз не было. То ли лошади не плачут, то ли
просто гордость не позволяет.
Как же я домой хочу! Домой, где не будет вонючих зомби, кусучих тварей, верёвок, потенциальных
