Он вынул меч, сильным ударом вонзил в пол и положил руки на перекрестье рукояти, как клялись все древнегерманские племена.
– Я принимаю твою клятву, боярин Хальвард. – Биркхард поднял горькие, высушенные болью глаза. – И я запомнил в ней каждое слово. Каждое.
Хальвард молча обнял его. Это тоже было порывом, и старый боярин рузов принял эту вдруг прорвавшуюся искренность. Подавив вздох, покивал седой головой и молча пошел за Хальвардом.
– Будем говорить только о гибели Берсира, – сказал Хальвард, когда они уединились в укромных, хорошо охраняемых покоях. – Прости, не хочу причинять тебе боли, но ты должен ответить на мои вопросы. Эта колченогая утка Ольрих сказал мне, что Берсир – да примут боги душу его! – не успел ни пригубить кубка, ни чего бы то ни было проглотить на пиру.
– Ольрих сказал правду.
– Отсюда следует, что его отравили не в усадьбе конунга Олега, в которой распоряжается Ольрих, а где-то еще. Он отлучался до пира?
– Берсир ездил к Неждане. Но она куда-то уехала, как он мне сказал, мы ждали три часа и только потом пошли в трапезную. Все это время Берсир провел со мной, и я свидетельствую, что он не сделал ни одного глотка. Он очень ждал Неждану. Хочешь знать, почему он ее ждал?
– Потом, все потом, – отмахнулся Хальвард. – Я ищу нить. Давай рассуждать. Берсир мог выпить кубок у Нежданы?
– Нежданы не было дома. Об этом мне сказал сам Берсир. Но он не сказал, что пил там что-либо. Не сказал, Хальвард.
– Мы это скоро проверим: воевода Ставко привезет сюда домоправительницу. Скажи мне, боярин, из чьих рук может принять кубок сын конунга рузов?
– Только из рук самой Нежданы.
– Но ее не было.
– Так ему сказали. И так он сказал мне.
– Ты на что-то намекаешь, боярин?
– Я вынужден так думать. Берсир ничего не сказал о том, что пил и ел у Нежданы, но это – единственное место, где он мог пить или есть. Сын конунга не пьет из непочтенных рук, ты знаешь наши обычаи, Хальвард.
– Ни при каких обстоятельствах?
– Ни при каких. Чем меньше народ, тем тщательнее он исполняет обычаи предков.
– Значит, эта нить никуда не ведет?
– Никуда. По двум причинам. Первая: если Нежданы и вправду не было дома, то сын конунга рузов не принял бы кубка ни от кого. Вторая: Берсир не сказал мне, что пил или ел в доме Нежданы. Эта нить никуда не ведет, Хальвард.
– И все же…
Без стука распахнулась дверь, и в покои вошел Ставко. На сей раз его обычно улыбающееся лицо было суровым.
– Прошу простить, бояре. Инегельда исчезла, твои люди, Хальвард, ищут ее. Я привез домоправительницу Закиру и девушку-германку, которая, как мне кажется, что-то может поведать.
