Однако одно решение тянуло за собою другое: иноплеменную юную рабыню нельзя было оставлять в чужом городе, обрекая на полное одиночество. Альвена доверяла своей челяди, но, по ее же мечтательным расчетам, Инегельду ждала высокая судьба, а потому общаться с челядью следовало теперь лишь вынужденно, в виде повелений, а не просьб. Дружить, откровенничать, смеяться или плакать обычаи дозволяли только в своем кругу, но такого круга у Инегельды как раз и не было. Однако выход был – он первым шевельнулся в уме Альвены, – дерзкий, вызывающий, но обещающий очень многое в случае, если ей удастся умолить конунга Олега расстаться с даром князя Воислава. И выходом этим была Неждана: уж ее-то словечко, замолвленное за ровесницу, волшебным ключом открывало сердце конунга.
Неждана считанные разы, да и то в детстве, встречалась с Альвеной, но знала о ней многое: шепотки в женской половине были обычным явлением. Знала и сторонилась, поскольку девичество и положение диктовали ей ничего не знать и никогда не сближаться. Они спокойно сосуществовали на разных ветвях властного дерева русов, надежно укрытые листвой своего окружения, знакомства и связей, но корень, питающий их жизни смыслом, был единым: любовь и преданность конунгу. И поэтому, узнав от прислужницы, что ее хочет видеть Альвена, Неждана не столько удивилась, сколько встревожилась.
– Прости, госпожа, что беспокою тебя, – приветствовала Альвена, склонившись в поклоне.
– Не называй меня госпожой, Альвена. Мы равно приближены к конунгу, хотя и разными желаниями.
– Но, госпожа…
– Я сказала. Что привело тебя ко мне? Дурные вести?
– Нет, Неждана. Необходимость в твоей помощи и защите.
– Тебе кто-нибудь угрожает?
– Защита и твое покровительство нужны не мне.
Альвена выразительно замолчала, и Неждана, спохватившись, молча указала ей на кресло. Спросила, когда они сели друг против друга. Как на переговорах.
– Кто же нуждается в моей помощи?
Альвена помолчала, подыскивая слова. Неждана терпеливо ждала.
– Смоленский князь Воислав передал в дар конунгу Олегу юную деву из земли пруссов.
– Она пригожа?
– Дар стоит ее красоты. Хальвард поселил ее у меня, чтобы я ближе познакомилась с нею и… и по возможности проверила ее рассказы о себе самой.
– Значит, Хальвард был чем-то встревожен? Странно, он ничего не сказал мне, когда заходил прощаться перед отъездом.
– Подозрительность – основа его ремесла.
– И что же тебе удалось узнать?
– Ее рассказы правдивы, она невинна и чиста. Но…
