Медленно и лениво один за другим подъезжали и останавливались шикарные экипажи, запряженные четверкой лошадей в нарядной сбруе, позвякивающей бубенчиками. Любо было смотреть, как их запрягали во дворе. Точно блуждающие огоньки, мелькали во мраке фонари, и было слышно ― то лошадь заржет, то громко выругается кучер, не найдя вожжей или кнута.
― А кто же подвезет меня в Эперьеш? Ведь приятель мой уж далеко.
― Я, я, я!! ― закричало сразу человек шесть.
Поскольку экипаж Богоци был подан первым, я и распорядился положить в него свой саквояж.
Только после того как мы уселись, я сообразил.
― Постой-ка, ― сказал я, ― да ведь ты же не едешь в Эперьеш.
― Нет, еду.
― Как же так? Если мне не изменяет память, вчера ты присоединился к нам где-то за Шоваром, в какой-то ближней деревушке.
― Это верно, и все же мне нужно в Эперьеш. К девяти часам я уже должен быть в присутствии.
― Вот как? Так ты, выходит, чиновник?
― К сожалению, да, ― хмуро ответил Богоци.
― И где же?
― В суде, ― с неохотой промолвил он.
― Ты, что же, председатель суда?
Он от души рассмеялся и хлопнул меня по спине.
― Я регистратор в отделении земельных актов… если уж тебе угодно знать это.
― Не дури, меня-то ты не проведешь. Регистраторы не ездят на четверке.
Под влиянием вина Богоци стал более разговорчивым и откровенным.
― Дай-ка огоньку, ― проговорил он и закурил сигару.
Ночь была тихая и очень темная. В воздухе ― ни дуновенья ветерка, так что спичка горела, как в комнате. Слева кротко и таинственно шептался лажаньский лес. За нами катило не менее десятка экипажей, которые своим шумом нарушали глубокий сон природы; казалось, земля содрогается от тяжелого топота лошадиных копыт и лес пробуждается от бряцания конских сбруй и перезвона бубенцов.
― Четверка лошадей! ― вернулся он к моему вопросу. ― Ну конечно, четверка… Все это, братец, пыль в глаза! Могу сказать тебе, что все это ― иллюзия, декорация, которая хороша только при ярком освещении. Но ты еще зелен, земляк, честное слово, ты еще зелен, приятель! Эхе-хе, на рассвете ты увидишь, как исчезнут эти четверки. Скажу тебе прямо, ты еще полнейший ребенок. А пока что дай-ка еще одну спичку. Слышал ты что-нибудь о профессоре Хатвани, дружище?
― Ну еще бы!
― А знаешь ли, как однажды после пирушки развозили по домам его гостей: каждого в санях, запряженных четверкой лошадей с великолепными бубенцами. Однако наутро гости очутились у порога своего дома и притом в основательно-таки потертых штанах, ибо черт безжалостно волочил их за ноги по мостовой, если считать, что в Дебрецене улицы мощеные…
