― Вы ― Уларик?
― Так точно, ваше императорское величество.
Император ласково взглянул на капитана: набежавшие воспоминания взволновали его душу.
― Пожелайте чего-нибудь.
Событие небывалое! Один старый генерал рассказывал мне, что за всю свою жизнь император лишь дважды, считая и этот случай, проявил подобную милость. «Пожелайте чего-нибудь!» Это означало, что данное лицо может просить все, что только его глаза и сердце ни пожелают, хоть целое поместье.
У капитана Уларика от счастья помутилось в голове: мысли его в мгновение ока облетели все то, к чему стремятся и о чем мечтают люди и что тщеславие, алчность и трезвый расчет могут добыть от короны, ― и он поспешно, хотя и смущенно, пролепетал:
― Я хотел бы стать камергером, ваше величество.
Император улыбнулся, как бы говоря: «Ну и чудак же вы, Уларик», ― и, кивнув ему, поскакал дальше.
Говорят, что монарх, который, разумеется, пожаловал ему камергерство, закрыв глаза на его происхождение, часто потом выражал свое удивление по поводу этого случая. А ведь это так естественно: уроженец комитата Шарош и не мог просить ни о чем ином.
Однако прошу прощения за этот экскурс в прошлое, тем более что и настоящее предоставляет вполне достаточный материал для описания. Когда мы подъехали к воротам, грохнула мортира, затем ― бах! ― другая, «оркестранты» (старые добрые венгерские слова в Шароше любят заменять немецкими или латинскими, что же касается новых скверных слов, то подхватывать их считается здесь хорошим тоном) ― «оркестранты» грянули марш Ракоци.
Просторный большой двор был уже заполнен экипажами и кучерами, которые в разнообразных ливреях и с огромными страусовыми перьями на шляпах слонялись без дела, пересмеивались, поносили своих господ и заигрывали с местными прелестницами, заглядывавшими через ограду.
Село славилось своими красавицами. Рассказывают, что когда-то в течение целого года здесь стояли бравые гренадеры Имре Тёкёли.
Мы с трудом смогли проложить себе дорогу среди множества экипажей. Собравшиеся гости: Дивеки, Гарзо шомхейские, Нади бануйфалушские, барон Крамли с семьей, Чато коронкайские, Баланские, Леташши летайские ― сам черт не смог бы всех их перечислить ― высыпали на веранду и приветствовали нас громкими возгласами.
Хозяин дома ― майор, в блестящем военном мундире, при шпаге и кивере, припадая на одну ногу, ― тоже бросился к нам и, прежде чем мы успели выйти из экипажа, закричал на Эндре громовым голосом:
― Можешь поворачивать обратно, братец, ты опоздал. Мы уже отдали невесту другому.
