Весь остаток короткого зимнего дня и весь последующий день, который пришел на смену, ратники вместе с людьми Верилы и теми, кто откликнулся на зов колокола, убирали останки соотечественников со скорбной земли Рязанской.
К концу второго дня, когда Евпатий Коловрат, не отрываясь, глядел, как складывают заледенелые трупы на бревна-поленья огромного костра, сооруженного против Успенского собора, к нему подошел черниговский воевода Климук. Он кашлянул, чтоб привлечь внимание, помолчал, потом сказал:
— Дозволь мне повернуть, Коловрат. Поспешать надо в Чернигов.
— Что так, воевода? — усмехнулся Евпатий. — Ослабел духом, забоялся брани, не увидя еще врага?
— Не гневайся, Коловрат. Не боюсь ни брани, ни смерти, а только человек я князю своему Мстиславу подневольный. Ослушания позволить не могу, потому как и дом, и родина в Чернигове. Твоих князей больше нет, ты сам теперь голова всему. Мой князь наказал дочь его, княжну Евпраксию, вызволить. Ежели хочешь знать правду, то он меня с ратниками для этой цели и посылал. Теперь, когда знаю: нет молодой княжны в живых, буду поспешать домой. Дозволь мне повернуть в Чернигов, Коловрат.
— Понимаю тебя, Климук, — сказал Евпатий. — Понимаю тебя, потому и говорю: уходи! Мы останемся мстить за пролитую кровь рязанцев, а тебе вроде как нечего делать здесь. Так, что ли?
Климук молчал, опустив голову.
— Смотри! — закричал Коловрат. — Смотри, ты русский человек!
Коловрат протянул руку к страшной поленнице.
— Расскажи об этом Мстиславу, — тихо сказал он. — И уходи… Сейчас же уходи! Не то я передумаю и прикажу казнить тебя, как изменника. Одна у нас родина с тобой, воевода Климук, Русь Великая… Уходи!
Когда стемнело, облака исчезли, на небе загорелись звезды…
Обнажив головы, стояли оставшиеся в живых. Евпатий Коловрат вышел вперед, встал на колени, прощаясь с мертвыми, склонил голову до затоптанного снега. Затем он поднялся, повернулся к строю безмолвно застывших воинов, хотел сказать о том, что переполняло сердце, но слова не шли. Да и зачем они нужны были сейчас, слова…
Коловрат поднял вверх сжатый кулак и с силой разрубил им воздух.
— Зажигай! — хрипло выкрикнул он.
И вспыхнул костер.
Он горел всю ночь. Привлеченные заревом, двинулись к Рязани те, кто не услыхал колокольного зова. Они знали, что в Рязани гореть нечему, и ежели там затеплился огонь, значит, живы русские люди, и это они призывают всех уцелевших.
Тех, кто приходил в разоренный город на свет поминального огня, встречал ратник Медвежье Ухо с товарищами, оставленный здесь Верилой и Коловратом.
