Люди хана постоянно следили за передвижением войска Бату-хана, и когда Барчаку сообщили, что Властитель разбил лагерь на расстоянии двух дней конного перехода от границ руссов и встал на его земле, он выехал в стан Властителя Вселенной, выслав перед собой табун отличных лошадей и приготовленные заранее дары. Услуга услугой, а без подарков нельзя.
На половине дороги нагнал отряд хана запыленный, закутанный до глаз всадник. Он ловко сидел на взмыленной лошади, по обличью и повадкам — половец. Воины Барчака вмиг окружили незнакомца, обнажили оружие, старший охраны крикнул, чтобы неизвестный открыл лицо. Но приблизившийся Барчак приказал отступиться от молчавшего половца.
Оба всадника поотстали от остальных. Неизвестный, размахивая рукой, принялся рассказывать о чем-то Барчаку. Когда они вернулись, хан приказал выдать всаднику корм и воду для коня, накормить его самого, после чего незнакомец, так и не открыв лица, исчез в поле.
Хан Барчак и его люди продолжали путь.
Неподалеку от монгольского стана Барчака встретили его пастухи. От них хан узнал последние новости. Тут же устроили долгий привал. А когда снова поднялись на коней, миновали плоский покрытый редким лесом курган, вдруг словно из-под земли появились сторожевые воины Бату-хана, в мохнатых шапках, скуластые, словно слившиеся с низкорослыми лошадьми. Они с гиканьем, леденящим душу воем окружили половцев со всех сторон, держа наготове страшные луки.
Половцы схватились за оружие, но грозный окрик Барчака остановил их. Воины с опаской поглядывали по сторонам, пытались сохранить спокойствие.
После недолгих переговоров Барчака с начальником сторожевого отряда половцев пропустили вперед, где их встретил второй отряд. Людей Барчака отделили и под конвоем отправили к отведенному им месту на внешнюю сторону монгольского стана, тянувшегося от окаёма до окаёма. Самому хану с оставленными ему тремя слугами было велено следовать в шатер для гостей Властителя Вселенной и там ждать, когда Бату-хан соизволит принять, а может быть, и не принять половецкого хана.
…Молодой монгол с редкой бородкой клинышком и жидкими висячими усами на необычно длинном лице сидел перед роскошным, вытканным золотой ниткой, ковром, заставленным изящной посудой с простой мясной пищей. Он брал мясо руками, порой прибегал к помощи ножа, лежащего перед ним, изредка вытирал засаленные руки прямо о халат.
Наискосок от него и немного пониже неторопливо насыщался старый, с изрубленным лицом и навсегда закрывшимся глазом, воин. В отличие от молодого монгола, жадно хватающего мясо, громко чавкающего и сопящего над едой, старик ел аккуратно, отправляя в рот небольшие куски мяса, тщательно прожевывал их.
