Люди, обладающие светской властью, легко делаются подлецами. У них нет нужной подготовки и апостолической преемственности. А разве наши вельможи лучше?
В зал спешат заседатели епископального суда; впереди – капеллан де Стогамбер и де Курсель, молодой священник лет тридцати. Писцы садятся за стол; место против Д’Эстивэ остается свободным. Некоторые из заседателей рассаживаются, другие беседуют стоя, в ожидании начала суда. Возмущенный Стогамбер остается стоять, каноник – тоже, справа от него.
Кошон. Доброе утро, мессир де Стогамбер. (Инквизитору.) Капеллан кардинала английского.
Капеллан. Винчестерского. Я должен заявить протест, милорд.
Кошон. Опять? Вы только тем и занимаетесь.
Капеллан. Не я один. Меня поддерживает магистр де Курсель, парижский каноник.
Кошон. Ну, в чем дело?
Капеллан(сердито). Говорите вы, магистр де Курсель, я, видно, не заслужил доверия его преосвященства. (С обидой опускается на стул.)
Курсель. Мы с превеликим усердием составили обвинительный акт против Девы из шестидесяти четырех пунктов. А теперь мы узнали, что его сократили, даже не посоветовавшись с нами.
Инквизитор. Моя вина. Я глубоко восхищен усердием, которое вы вложили в эти шестьдесят четыре пункта; но, даже обвиняя еретика, надо знать меру. Вот почему я и счел за благо сократить ваши шестьдесят четыре пункта до двенадцати…
Курсель(точно громом пораженный). До двенадцати?!!
Инквизитор. Поверьте, и двенадцати пунктов вам будет совершенно достаточно.
Капеллан. Но самые важные пункты сведены чуть не к нулю. Вот, например, Дева сама заявила, что не только святые Маргарита и Екатерина, но и архангел Михаил говорили с ней по-французски. Это очень существенное прегрешение.
Инквизитор. Вы считаете, что они должны были говорить по-латыни?
Кошон. Нет, он думает, что им следовало говорить по-английски.
Капеллан. Конечно!
Инквизитор. Но все мы, кажется, согласились, что голоса, которые слышала Дева, были голосами злых духов; с нашей стороны было бы невежливо предполагать, что английский язык – родной язык дьявола. Итак, не будем на этом настаивать. Садитесь, господа, и давайте приступим к делу.
Все садятся.
Капеллан. А все-таки я протестую. Имейте это в виду.
Курсель. Неправильно, что вся наша работа пошла насмарку. Вот вам лишний пример колдовства, которое влияет даже на суд. (Садится справа от капеллана.)
Кошон. Вы намекаете, что и я подпал под влияние дьявола?
Курсель. Я ни на что не намекаю. Но мне кажется, что есть заговор: хотят скрыть, что Дева украла лошадь епископа Санлисского.
