Я прилетела в Москву и помчалась в математическую школу-интернат. Мне равнодушно ответили, что мой ребенок им неинтересен.
Певцов. А может, у вас неинтересный ребенок?
Елена. И тогда в министерстве – сквозь помощника, референта, секретаря – я прорвалась к крупнокалиберному чиновнику.
Певцов. Да вы типовая истеричная мамаша.
Елена. Руководящая личность заскользила по накатанной демагогии – у нас, мол, везде прекрасные школы. Зачем тащить ребенка в Москву? Вот если б ваш сын был из глубинки, из богом забытой деревни или из мартеновской печи… И, доведенная до белого каления, я рванула аварийный вариант – кинулась к вам! У меня сейчас даже не час пик, а жизнь пик!
Певцов. Крепко рванули! (Передразнивает.) «Это ваш сын». Додуматься надо!
Елена(снова достала из сумки тетради). Здесь его теоретические выкладки.
Певцов(вырвал тетради из рук Елены, открыл). Ну и почерк!
Елена. Ваш почерк!
Певцов(рявкнул). Хватит! Надоело! Однообразно! (Просматривает тетради.) Ничего… Очень даже ничего. Скажите, в тринадцать лет? Нет, у него решительно есть мысли… А вот здесь уже безобразие, здесь я категорически не согласен!
Елена(счастливо). Вы уже с ним спорите… Значит…
Певцов(ледяным голосом). Терпеть не могу активных и пробивных женщин!
Елена. Я тоже от вас не в восторге. Вы и в молодости были полны величия.
Певцов устал возражать.
Но тогда это производило выгодное впечатление. Сравнительно с другими примитивными бабниками! Сказать, почему вы отвезли меня на дачу?
Певцов(вздохнул). Рискните!
Елена. Мое появление для вас находка, щекотание нервов, новая игра, похлеще той, которой вы балуетесь с профессором Сухаревым, я слышала: «Здравствуй, Бим!» Кажется, были такие знаменитые клоуны.
Певцов(сухо). В своих поступках я ни перед кем не отчитываюсь! (После некоторой паузы.) Мы с Павлом Вениаминовичем слишком задерганы институтами, академиями, конгрессами, редколлегиями, командировками, у меня еще и телевидение. Вот мы и играем в клоунов. Эмоциональная разрядка.
Елена(опять не удержалась). Но самое главное, вы узнали меня, довольно скоро. Иначе бы так шуганули! Чего вам, персоне на недоступной высоте, бояться какой-то дамочки с маниакальной идеей преследования?
Певцов. Нет. Именно мне, поскольку я на виду, ваше нелепое появление может повредить более, чем кому-то заштатному и неизвестному.
Елена(неожиданно). А как вы относитесь к великому фламандскому художнику Питеру Пауэлу Рубенсу?
Певцов. Значительно лучше, чем к вам.
