Говоря так вкрадчивым и нежным голосом, она незаметно стянула кафтан с плеч Михая.
Михай пытался возражать: «Нет и нет! Что ты задумала!» ― но аргументы Цинны оказали на него свое действие.
― Так! ― Он потер лоб. ― Конечно, я тебя выкуплю. Еще бы не выкупить! Говоришь, что ты все равно обязана мне жизнью? Послушай, не так уж надо надевать его. Не умничай, девица. Стой, подожди! Право же, я сам не знаю, что нам делать!
Но девушка не слушала его: кафтан уже был на ней, а в следующее мгновение она восседала на лошади, легкая, как пушинка.
А еще миг спустя ее поглотил туман. Напрасно бежал за ней Лештяк и сердито кричал вдогонку:
― Остановись! Не смей! Приказываю тебе: остановись!
Но все эти возгласы были теперь уже напрасными. Минутная слабость ― начало падения многих великих людей.
Девушка трусила на лошади, нигде не останавливаясь, пока не очутилась у татарского лагеря.
― Отведите меня к вашему командиру. Я ― Михай Лештяк, посол Кечкемета! ― сказала она.
― Сойди с коня, добрый человек. Я отведу тебя к нему, ― вызвался приземистый татарин, говоривший по-венгерски и даже с хорошим произношением.
― Ну и скакуна же дали тебе кечкеметские сенаторы! А вот как раз и наш повелитель, Олай-бек, да освятит аллах его бороду во веки веков!
И действительно, на красивом гнедом коне к ним приближался сам Олай-бек, человек гигантского телосложения; он только что устраивал смотр своим войскам.
― Посол от Кечкемета прибыл, о могущественный бек! ― доложил приземистый татарин.
Бек окинул внимательным взглядом посла, его кафтан, потом вежливо проговорил:
― Повернись, пожалуйста, добрый молодец, если этой просьбой я не обижу тебя.
Цинна повернулась.
Олай-бек взглянул на кафтан сзади. Затем он быстро соскочил с коня, пал наземь перед Цинной и трижды поцеловал край кафтана. Цинна изумленно взирала на него своими большими черными глазами, и ей казалось, что она видит все это во сне.
― Велик аллах, а Магомет ― пророк его. Что прикажешь, о посланец города Кечкемета?
Олай-бек стоял перед ней, подобострастно согнувшись.
Цинна поколебалась немного, а потом твердым голосом сказала:
― Сей же час покиньте пределы кечкеметские! Олай-бек возвел к небу свои сонливые, бараньи глаза, а затем повернулся к войску и громко скомандовал:
― Седлать коней! Выступаем!
