БУРАНОВСКИЙ. Однако, я смотрю, вы специалистом стали!
ЗУЙКОВ. Все по вашим брошюркам…
БУРАНОВСКИЙ. Ну, ладно, вы себя тоже ангелом не выставляйте! Кто у нас «гранитная команда»? Кто «человек с ружьем» на виду страны под бой курантов?!
ЗУЙКОВ. Это вы верно меня подловили. Мы – дураки! И знаете почему? Потому что – на виду у всех стоим как пни, не моргнем! А вы – там внутри копаетесь, мух отгоняете… Засекречены! Вместе с пайками своими да премиями…
БУРАНОВСКИЙ. Да! Вот это мы мастера – чужие заработки считать. Знали б вы те премии, которые наши ученые получали: круглосуточный надзор, бесконечные доклады-проверки… Академик Збарский, основатель саркофага, был репрессирован!
ЗУЙКОВ. Один, что ль? Полстраны сидело, и безвинно. А на нем вина – не отмолишь… Сахаров бомбу придумал – полжизни каялся. А этот похуже водородной, биохимическую бомбу под страну подложил посреди Москвы – и ничего! Ведь мог бы смелости набраться тогда, в двадцать четвертом году, сказать: «Не получается мумия! Извините! Не в пустыне! Климат не тот! Отнюдь!» И все! Страна, может, половину беды не знала б… Говорят же, не будет в доме порядка, пока мертвец не закопан. Да хрен с ней, со страной! Я за дочку прошу, Сергей Петрович! Погибнет ведь! Хотите – на колени встану?!
С грохотом падает на колени.
БУРАНОВСКИЙ. Да прекратите вы! От черт, напился-то как… Ну, поймите, не могу… Там же в мавзолее – контроль.
ЗУЙКОВ (жалобно). Волосок всего…
БУРАНОВСКИЙ. И волоска не возьмешь. Строжайшая охрана.
ЗУЙКОВ. Весь народ что-то с работы таскает, а вы не можете? Волосок!.. И отпоем поминальную молитву рабу Божьему Владимиру!
БУРАНОВСКИЙ. Хватит! Замолчите! Все равно сейчас это пьяный и бессмысленный разговор. Позвоните мне в Москве домой, подумаю, что можно сделать… Полная чушь и язычество, но раз это для вас так важно…
ЗУЙКОВ. Важнее жизни!
БУРАНОВСКИЙ (передразнивая). «Жизни…» Не люблю этих разговоров по пьяному делу. Позвоните в Москву через пару дней.
ЗУЙКОВ. Телефончик скажете?
БУРАНОВСКИЙ. Записывайте: четыреста сорок три – двадцать один… Чего не пишете?
ЗУЙКОВ. Ваш телефон домашний, Сергей Петрович, я знаю… И никакой он не четыреста сорок три, а с двести двадцать девять начинается…
БУРАНОВСКИЙ (чуть смущенно). Если знаете, зачем спрашивали?
ЗУЙКОВ. Хотел понять, верите ли вы мне?! Ждать нам с Машей от вас помощи? Оказалось – нет! Ну и правильно! Каждый сам свою жизнь исправляй! Поэт какой-то сказал: они, мол, любить умеют только мертвых! Мертвых так мертвых, и на том спасибо!
