В 1912 году в качестве приложения к журналу «Нива» вышло Полное собрание сочинений А. И. Куприна в восьми томах.
«Жадность к жизни»
«Перечитывая Куприна, – писал позднее в своих воспоминаниях И. А. Бунин, – думая о времени его славы, вспоминаю его отношение к ней… Куприн даже в те годы, когда мало уступал в российской славе Горькому, Андрееву, нес ее так, как будто ничего нового не случилось в его жизни. Казалось, что он не придает ей ни малейшего внимания».
Прежде всего отмечали не совсем обычную внешность писателя: «Был он среднего роста, крепкий, плотный, с короткой шеей, с татарскими скулами, узкими серыми глазами»; «широкоплечий, коренастый человек среднего роста, с неизгладимыми следами стройной военной выправки».
Многие обращали внимание на его «жадные, молодые глаза», внутреннюю противоречивость его натуры. Это особенно тонко подмечено И. А. Буниным: «Наряду с большой гордостью много неожиданной скромности, наряду с дерзкой запальчивостью много доброты, отходчивости, застенчивости, часто принимавшей какую-то даже жалостливую форму, много наивности, простодушия, много мальчишеской веселости».
«И добродушие и жестокость, и веселый задорный смех и пронзительная грусть, и что-то детское, застенчивое, беспомощное, и удаль, и широта, и озорные огоньки в глазах, и во всем что-то неуловимо родное, ласковое, русское…» – таким вспоминает Куприна журналист Ю. Григорков.
Сочетание в характере Куприна глубочайшей застенчивости и бешеной вспыльчивости находит отражение и в его любимых героях: подпоручик Ромашов краснеет от одного взгляда красивой женщины, стесняется даже собственного денщика, и в то же время может накричать на старшего чином, плеснуть вино в лицо обидчику, броситься усмирять озверевшего офицера Бек-Агамалова.
Сам Куприн писал о том, что «безмерная жадность к жизни и нестерпимое любопытство» заставили его перепробовать десятки профессий, переезжать с места на место, знакомиться с большим количеством людей. Любовь к жизни рождала в писателе жажду к доскональному ее исследованию. По воспоминаниям К. И. Чуковского, «вечно его мучила жажда исследовать, понять, изучить, как живут и работают люди всевозможных профессий – инженеры, фабричные, шарманщики, циркачи, конокрады, монахи, банкиры, шпики – он жаждал узнать о них подноготную, ибо в изучении русского быта не терпел никакого полузнайства, никакой дилетанщины».
В самом Куприне поражала буйная трата своей жизненной энергии, смелость, граничащая с отчаянным риском. Он «все старался проверить на самом себе»: опускался на дно морское в водолазном шлеме, совершал полет с Сергеем Уточкиным на воздушном шаре, с Иваном Заикиным на аэроплане «Фарнан».
