― А чтобы ты убедилась, что я и вдали от тебя ни о чём другом не думал, я привёз тебе подарок. Он где-то там, в рукаве бурки, пойди поищи.
Чего-чего только не было в рукаве: кресало, кремень, трут из букового дерева, кисет с табаком, кошелёк с деньгами. Среди всего этого девушка нашла какой-то пакетик, завёрнутый в шёлковую бумагу. Развернув её, она увидела жёлтый черепаховый гребень.
Лицо её просияло.
― Это ты мне привёз?
― А кому же ещё?
Когда крестьянская девушка закалывает пучок гребнем, это значит, что у неё есть жених, что она уже не свободна и что не про неё поётся песня: «Даже того не знаю, чья зазнобушка я».
Стоя перед зеркалом, она собрала волосы в узел и заколола его гребнем.
Так она стала ещё краше.
― Неужели и сейчас не поцелуешь?
Она раскрыла объятия.
Шандор отстранил её рукой.
― Погоди, дай согреться. Сейчас мне холодно.
Клари насупила брови. Отказ оскорбил её. Её сердце закипело.
Она старалась быть ласковой, кроткой, но в душе её всё сильнее разгорались гнев и любовь. Гнев из-за любви.
― Спеть тебе твою любимую песенку, пока я буду жарить рыбу?
― Как хочешь.
Девушка подошла к очагу, достала из бочки одного из карасей, пойманных в Хортобади, надрезала его, посыпала солью и паприкой, затем насадила на глиняный вертел, поднесла к тлеющим углям и запела красивым, звонким голосом:
Милая корчмарка, рыбки нам поджарь!
Дай вина покрепче, коль тебе не жаль!
Да поставь на страже у ворот слугу, ―
Коль жандарм нагрянет, быстро убегу!
Это была трогательная, задушевная песня про степные просторы, мелодия которой рождает в воображении картину бесконечной равнины и волшебных миражей на горизонте. Слышались в ней голоса мечтательной свирели и печального тарогато[2]:
Коль жандарм нагрянет, быстро убегу…
Есть в этой песне поэзия привольной жизни бетяров!
Когда рыба была готова, девушка подала её парню. Рыбу в тех краях едят не с тарелки, а ножом снимают с вертела по кусочкам: так она вкуснее.
Если девушка жарит своему возлюбленному рыбу, это считается лучшим доказательством её любви к нему.
Радуясь, что Шандор с таким аппетитом ест приготовленное ею кушанье, Клари продолжала напевать ему на ухо:
Чуть дыша от страха, прибежал слуга:
«С ружьями жандармы движутся сюда!»
На гнедка бетяр мой тотчас же вскочил ―
К мареву умчался, даже след простыл.
Прежде, когда он пел эту песню вместе с Клари, дойдя до слов: «К мареву умчался, даже след простыл», Шандор подбрасывал к потолку шляпу и стучал кулаком по столу. А теперь он и бровью не повёл.
