Нет, назад дороги нет.
Но и вперед нет сил идти.
Еще один шаг сделала, стиснув зубы, ещё один. А теперь уж точно назад дороги нет. Развернуться невозможно, а пятясь не пройдешь. Только вперед, только вперед. И вниз не смотреть... Пот лицо заливает. Хорошо, брови у неё густые, над переносицей плотно сходятся, пот к глазам не пропускает. А вот по спине уж ручьем пот льется, щекочет. Ногам больно скользить по тросу, руки через секунду кровяными царапинами пошли. Да, терпеть надо, терпеть.
Она видела бродячих канатоходцев в раннем детстве, когда дед по матери генерал в нарядном зеленом мундире с орденами и нарядными погонами водил её в большом городе на какой-то праздник.
Из невидимого динамика в ванную комнату, украшенную плитками, расписанными восточными мотивами, лилась мелодия гортанных карнаев и сурнаев, сопровождавших движения канатоходцев.
И барабаны... Барабаны... Барабаны...
Кажется барабанные дроби проникают сквозь уши в мозг, и бьют по нервам, бьют по нервам... Еще шаг по канату малъчика-канатоходца, балансирующего длинным шестом. Еще шаг по тросу над пропастью девочки с десятками тугих черных косичек, развевающихся на ветру. Еще шаг... Гул барабанов, гул реки внизу, шум в ушах от густых звуков карнаев...
- Яаа, пирим... Яа, Алла.., - тонко закричал мальчик на канате.
- Апа.., мама.., - закричала, вздернув к небу красивое тонкое, личико Марфа на двух своих родных языках...
И что-то произошло... Прошла боль в груди, легче заскользили ноги, обутые в стертые веревочные туфли, по тросу, перестали ладони ощущать жжение от ржавого троса...
Дошла Марфа до другого берега... Победила...
Но рано обрадовалась... Жизнь - как не очищенный рис, - то чистое зернышко попадет, а то и мелкий камешек. Отделять их надо уметь. Ни беда, ни радость не бывают подряд... Только засмеялась счастливо, что победила. Как налетел ветер, - ему тут свободно летать, между гор речная долина - как труба, по которой ветры носятся как им заблагорассудится. Вот и сейчас налетел ветер из-за границы, с далеких, покрытых снежными шапками гор, ударил в грудь, чуть не сбросил в пропасть. Еле удержалась двумя руками за трос, нога соскользнула по красной глине, сорвалась вниз ещё немного, и не удержат руки, сорвется, разобьется от хищно скалящие свои острые зубы камни на берегу реки... Холодный ужас сковал обручем сердце. Зажмурила Марфа глаза... Все... Конец...
А открыла - сверху на неё ласково смотрят самовлюблённый нарядный павлин и его скромная, робкая жена с детишками.
