— Что? — спросила безнадежно…
— Ты прячешь глаза, бегаешь от мужчин как от черт от ладана. Твоя робость и неуверенность в себе переходит все границы… Когда ты смеялась последний раз? Когда пела, танцевала? Твой характер ведь совсем другой… Это все приют…
— Нет, — прошептала я, — не только…
— Не только, — согласилась она, — но он первый наложил свой отпечаток.
Мы помолчали… Я была не согласна. Точнее не совсем согласна с Мариной. Нельзя во всем обвинять приют. Да, то, что у нас не было родителей, или они умерли, или отдали нас, повлияло на наш характер не в лучшую сторону. Я болезненно застенчивая и робкая, всегда пряталась за спину Андрея, выходила «в люди» только с ним, соглашалась с его проектами и идеями, была послушной и безынициативной. Возможно, даже слишком. Марина. Ее неспособность остановиться на одном мужчине, постоянный безуспешный поиск идеала, постоянная неудовлетворенность собой и мужчинами ее окружающими.
— Почему ты не заведешь ребенка? — вдруг спросила ее я, — ладно я не могу, но ты то. Неясная тоска тоненько царапнула коготком, и сразу же отступила назад в темноту, туда, куда я загнала свои счастливые воспоминания о прошлом…
— С кем? — возмущенно уставилась на меня Марина…
— Было бы желание, а мужчина найдется, — улыбнулась я, — да хотя бы с этим твоим… Василием Павловичем… Я думала, она сейчас начнет опять куражится и шутить, а она вдруг серьезно и как то непривычно для себя ответила.
— Милая моя подруга. И это тоже страх, который остался от детдома. Вдруг со мной что случиться, авария (она с сожалением посмотрела на меня, как будто извиняясь за напоминание), смертельная болезнь, еще что. У меня никого нет, ни родителей, ни братьев, ни сестер. И моему ребенку светит только приют. Я не хочу ему такой судьбы.
— Нельзя же так! — воскликнула я, — если будешь постоянно об этом думать — что за жизнь тебя ждет!
— Да, — она встрепенулась и ярко улыбнулась мне, — но ведь это ты у нас женщина, созданная для семьи, замужества, материнства. А я никогда к этому не стремилась. Ну, хватит хандрить! — заявила вдруг Марина и поднялась со стула. — Если мы решили, что ты у нас роковая женщина, — я вытаращила на нее круглые глаза, — значит, придется мне тебе показать, как ты действуешь на мужчин, если ты сама этого не видишь.
— О, нет, — простонала я. — мне еще на работу сегодня в ночь.
— Твоя смена начинается в одиннадцать, значит у нас еще куча времени. Тем более, это просто эксперимент, ничего пока я серьезного не планирую с тобой делать. — И потащила меня прочь из кафе.
