В гипнозе я расспрашиваю пациентку о других событиях, в которых она была сильно напугана. Пациентка приводит вторую серию воспоминаний из своей юности, причём делает это столь же быстро как и в первый раз. И опять пациентка видит перед собой живые и полные ярких красок сцены. В 15 лет на её глазах в сумасшедший дом увозили кузину. Пациентка хотела призвать кого-либо на помощь и не могла – ей отказал голос, появившийся только в конце дня. Она и в обычной беседе очень часто упоминает о сумасшедших домах, поэтому я расспрашиваю пациентку о других событиях, каким-либо образом связанных с помешательством. Она рассказывает, что некоторое время её мать находилась в сумасшедшем доме. Одно время у них работала домработница, хозяйка которой долгое время находилась в сумасшедшем доме; так вот эта домработница, любила рассказывать страшные истории, от которых мурашки шли по коже, что там больных привязывают к стулу, применяют к ним наказания и т. п. Во время рассказа пациентки по её рукам пробегали судороги от испытываемого ею ужаса, все эпизоды живо появлялись перед её глазами. Я насколько мог старался откорректировать её представления о сумасшедшем доме, уверяя её, что чтобы она ни услышала о подобных учреждениях, это ни в коем случае не относится к ней. Лицо её начало приобретать спокойное выражение.
Пациентка продолжала перечислять пугающие её воспоминания: о том, как однажды, когда ей было 15 лет, она увидела мать, лежащей на полу (после того как с тою случился удар) – после этого мать прожила ещё 4 года. Мёртвая мать пугала страшными, искажёнными чертами лица. Естественно, что смягчить эти воспоминания было для меня вовсе не такой уж простой задачей. После долгих безуспешных попыток я стал уверять пациентку, что пугающий образ матери скоро лишится своей силы и будет видеться словно бы как в тумане. – Потом пациентка рассказывала о том, как приподняв один из камней, увидела раздавленного крота, на несколько часов у неё пропал голос; это было в 19 лет.
Вероятно, с образом крота должна связываться особая символика, более подробно исследовать которую я, к сожалению, не пытался.
На этом гипнотическом сеансе я убедился в том, что она знает всё то, что происходило на предыдущих сеансах, в то время как в состоянии бодрствования она ничего об этом не ведала.
10 мая утром: сегодня она впервые вместо привычной тёплой ванны приняла ванну с отрубями. Я нашёл пациентку угрюмой и надутой, её руки были закутаны в шаль, она жаловалась на зябкость и боли. На вопрос, что с ней собственно произошло, пациентка рассказала, что ей было неудобно сидеть в узкой ванне, от этого у неё появились даже боли. Во время массажа она начинает говорить о том, что чувствует себя отвратительно из-за того, что предала вчера доктора Бройера; я успокаиваю её посредством прибегания к лжи во спасение, говоря о том, что с самого начала я знал об этом. В результате возбуждение пациентки полностью сходит на нет (щелчки, контрактуры лицевых мышц исчезают). Уже во время проведения массажа заметен мой огромный авторитет в глазах пациентки, она быстро становится спокойнее и разумнее, мне даже не приходится прибегать к гипнотическому распрашиванию, пациентка самостоятельно находит причины своих тогдашних расстройств. Разговор, который ведёт со мной пациентка во время массажа, не назовёшь пустой болтовней, как это могло бы показаться на первый взгляд; чаще всего он представляет собой почти полную репродукцию воспоминаний и новые впечатления, полученные пациенткой за время, прошедшее после нашего последнего разговора. Совершенно неожиданно у пациентки возникают патогенные реминисценции, которые она не задумываясь тут же воспроизводит. Всё происходит так словно она полностью усвоила мой метод и использует его в (только по виду кажущейся непринуждённой и ничем не направляемой) беседе в качестве прекрасного дополнения к сеансам гипноза. Например, сегодня она начала с рассказа о своей семье и после многочисленных отклонений перешла к истории одного из кузенов, который отличался особенно странным поведением, почему и его родители были просто вынуждены согласиться с тем, чтобы тот вырвал у себя сразу несколько зубов в одном месте. Рассказ этот сопровождается переживанием пациенткой ужаса и неоднократным повторением своей излюбленной защитной формулы (Не двигайтесь! – Молчите! – Не прикасайтесь ко мне!). После завершения рассказа о кузене лицо пациентки разглаживается и она становится весёлой. Таким образом, поведение пациентки в бодрствующем состоянии не остаётся без влияния опыта, почерпнутого ею в состоянии сомнамбулизма, о существовании которого, как уверяла пациентка, она ничего не знала.
