Я стою у двери и смотрю на нее, пересекая комнату, она тут же улавливает движение и поднимается мне навстречу, внешне выглядя заторможенной, нащупывая ногой свои туфли, валяющиеся на полу, она встает.
Мы стоим друг на против друга в нескольких шагах. Я больше никогда не смогу слушать «Турандот», без чувства, что я падающий стакан, готовый удариться о плитку пола, разбившись на тысячу осколков.
15.
Лана Баррингтон
Он стоит у дверей в гостиную. Он что-то знает, и это что-то совсем плохое. Я стою и смотрю на него выжидающе.
— Его забрала Виктория.
Время останавливается. Я цепенею. Он словно замерз. И я со всех ног несусь через всю комнату к нему… он ловит меня и прижимает крепко к своей груди, мои ноги болтаются в воздухе. Я начинаю рыдать ему в шею.
— Нет, моя дорогая. Не плачь, не надо, — шепчет он снова и снова, но я не могу остановиться. Я хочу кого-нибудь обвинить, но мне некого винить.
Он собирает в хвост мои волосы, слегка тянет за них, отрывая мое уткнувшееся лицо от шеи, целует. Его поцелуй странный, как будто этим поцелуем он хочет высосать всю мою боль, и напротив своего живота я не чувствую его эрекции. Даже несмотря на свою боль, я ненавижу это ощущение. Он чувствует себя виноватым, и это неправильно. Я позволяю странному бесстрастному поцелую зайти дальше и дальше, и потом отрываюсь от него и смотрю в его глаза, затаив дыхание.
— Но ты сказал, что она заперта в психушке?
— Да.
Я хмурюсь.
— Тогда как она смогла...? Я не понимаю.
— Виктория оказалась более находчивой, чем я мог предположить.
Теперь есть тот, кого я могу обвинить, но я не могу обвинять его, хотя он и виноват. Это его вина, что мой ребенок пропал. В этот момент я чувствую его отстраненность от меня. Мое лицо искажается от моих безумных мыслей. Я сама себя загоняю на край бездны. Но даже эта единственная секунда сомнений и вины, которой я предаюсь разрушает что-то ценное. Я разрушаю «нас».
Я вижу, как меняется его лицо, взгляд становится наполнен такой болью, что я немедленно испытываю сожаление. Он все время отдавал мне так много, а взамен просил так мало. Мои руки сами собой оборачиваются плотно вокруг его шеи.
— Прости. Прости меня, дорогой. Я не имела это в виду. Я люблю тебя. Ты последний, кого я хотела бы задеть, просто я так боюсь, что не понимаю, о чем говорю.
— Ты права. Это моя вина. Ты доверила мне свою безопасность. Я подвел. Я позволил вам обоим попасть «под обстрел», — его голос звучит пугающе спокойно. За все время, что я его знаю, я никогда не слышала его таким. У меня такое чувство, будто он ушел от меня, навсегда. Я отступаю назад и внимательно смотрю на него. Может быть, то, что было между нами ничто? Что из одного момента недоверия он может вот так уйти. Неужели наша огромная любовь не может пережить эту трагедию.
