не сможешь быть одной из нас.
Она останавливается и делает маленький глоток чая, смотря с присущим высокомерием типичной женщины.
— И просто ты должна отдавать себе отчет, что размножение определяется в каждом конкретном случае, в зависимости от возлагаемой роли. Нет «неодобренных» союзов. Наши семьи всегда роднились между собой домами. За все время моего пребывания на этой земле, я никогда не видела и не слышала, чтобы кто-то из членов семьи ломал этот код.
— Но ваш сын недавно именно это и сделал.
Она ведет себя так, словно я ничего не сказала.
— В редких случаях ребенок рождается в... ну... сложных обстоятельствах, но он все равно будет воспитываться в соответствии с правилами семьи, подальше от его родителей. Служить семье.
Мое сердце начинает усиленно биться в груди.
— Именно это вы запланировали для Сораба?
Ее слова вызывают у меня озноб, который пробирает меня до костей.
— Все служат семье, так или иначе.
— Ну, Сораб не будет. Он мой сын, и я скорее умру, но не отдам его в «семью».
Светящаяся тщеславием, она сидит за отличным столом и понимающе улыбается, но я знаю, как подколоть ее.
— Вы знаете, что ваш муж делал с вашим сыном?
Она не притворяется, что не понимает, о чем речь. Ее глаза сверкают от гнева.
— Ты, должно быть, очень гордишься собой. Поднявшись вверх с низшей ступени общества, заарканив такого мужчину, как мой сын и сейчас сидишь здесь, осуждая меня. Сколько тебе лет?
— Двадцать один.
— И ты думаешь, что знаешь, как все устроено и работает, не так ли?
Как она умна. Я опять попала под ее атаку.
— Я знаю, что отцы не должны совершать насилия по отношению к своим сыновьям, — отвечаю я.
Она хмурится и в глазах вспыхивает ярость.
— Насилие? Как ты смеешь? Кто сказал тебе о насилии?
На секунду я словно опешила от ее неподдельного гнева, и мне начинает казаться, будто она на самом деле не знала, и я ошибочно ее обвинила, у меня в голове инстинктивно начинают крутиться слова извинения, но следующая ее фраза сообщает мне, что она не сердится за мое личное обвинение, наоборот, она разозлилась из-за того, что я посмела усомниться в отношении ее драгоценной родословной.
Ее голос резкий и чрезвычайно тихий.
— Есть племя в Азии, не испорченное западным влиянием, — она делает паузу, саркастически улыбаясь. — Кто-то вроде тебя, без сомнения, будет выступать защитником. Обычай этого племени заключается в том, когда муж приходит домой после тяжелого дня охоты, он снимает свои охотничью одежду, поднимается на крыльцо деревянного дома, и зовет свою дочь, как правило она очень молоденькая, меньше десяти, возможно, даже пять или меньше лет. Когда он зовет ее, она уже знает, что он хочет от нее, поэтому идет и ложиться в главный зал, где каждый может увидеть их. Он разводит свои маленькие ножки, и прямо на глазах своей жены и всех его детей, он опускает свой рот между ее ног и начинает
