По правому берегу показались юрты Гуланг-воша, остяцкого поселения, куда местные перебирались летом на промысловый сезон ловить рыбу. Поселение было тихо и безлюдно. Нигде не вился дым от костров, не лаяли псы, не носилась меж юрт детвора. Казалось, что Гуланг-вош вжал голову в плечи, затаился. Сотник спросил толмача, что за селение, Рожин растолковал.
— Остяки от воров попрятались, — заключил Мурзинцев. — Как-то прознали.
— Может, Агираш предупредил, — не оборачиваясь, отозвался Рожин.
Когда путники добрались до Сухоруково, крохотного русского поселения изб на десять, уже смеркалось. Деревенька, как и Елизарово, располагалось на острове, слева от хода струга. Обь тут выровнялась, из петли вышла и теперь бежала ровнехонько на северо-запад, так что деревушку за три версты разглядеть можно было. У причала стояли мужики и махали стругу руками. Мурзинцев внимательно всматривался в деревушку, но следов разрушений не находил — видно, воры, провизией запасшись, решили не тормозиться у каждой избы.
— Это последнее русское селение, — пояснил Рожин. — Дальше до самого Кодского городка будут только остяцкие воши.
— Идем дальше, — сказал сотник. — Тут вроде все ладно. Пока совсем не стемнело, одолеем хотя бы верст пять-шесть.
Но сухоруковские мужики, видя, что струг причаливать не собирается, отвязали от пристани лодку, двое сели и погребли стругу наперерез. Мурзинцев распорядился сбавить ход.
— Православные, погоди! — крикнул мужик из лодки, когда до струга осталось пару десятков метров. — Вы ж дозор? Воров гоните?
Мужик указывал пальцем на стяг тобольского струга.
— Да! — крикнул в ответ сотник. — Видели их?
— Видели. Утром гонец с Елизарово прискакал, про воров поведал, так что мы бдели. В полдень их струг у дальнего берега прошел, мы на лодках иродов гнать не стали, все равно б отстали, да и пушка у них.
— Добро, — отозвался сотник.
— Погоди, это не все! — продолжил мужик. — Мы их по-сухому вели, они за дощаником в левый рукав свернули.
— Кто в плоскодонке был? Вогулы? — встрепенулся толмач.
— Да, а может остяки, кто их разберет. Но дощаник прошел, а струг душегубов в плесе сел, они его четверть версты волоком тащили. Вы их нагоните завтра, если и сами в мель не упретесь. Там ниже по Оби протока есть…
— Знаю я, — оборвал его толмач. — Низкий поклон вам, сухоруковцы.
— Дай Бог вам иродов изловить, — отозвался мужик, и лодка развернулась к берегу.
— Лексей, что скажешь? — крикнул сотник с кормы толмачу.
