Медный гусь | страница 52



— Это сор, — ответил Рожин. — Там воды по колено.

Путники двинулись дальше, прошли холмы, спустились к воде. До острова оставалось с треть версты. Остров возвышался над водой, как стог сена на скошенном лугу. Мрачный, заросший ельником, в ряби окружающей воды, казалось, что он откололся от монолита тайги и теперь медленно дрейфует прочь, как снявшийся с якоря струг.

— Точно капище там? — засомневался Васька Лис.

— Больше негде, — ответил Рожин.

— У вогулов-то дощаник, им ноги мочить не пришлось, — то ли с завистью, то ли со злобой произнес Недоля.

— Ноги мочить — не беда, — ответил Мурзинцев, внимательно рассматривая остров. — Мы на подходе как на ладони будем, грудью — прямехонько на пули.

Рожин кивнул, он и сам опасался засады.

— Что ж, Степан Анисимович, — сказал толмач, снимая зипун. — Я первый пойду. Как увидишь, что кушаком машу, идите следом, только одежу мою прихватите.

Толмач намотал кушак на шею, повесил на него ножны с тесаком, рог с порохом и сумку с пулями, закинул за плечи штуцер и ступил в воду. Остров, выставив заточенные ели, как копья, казался неприступным острогом, готовым дать отпор любому врагу.

Капище

Воды сора в весеннем солнце успели слегка прогреться, но не сильно, к тому же глубина местами оказалась по грудь. Так что, выбравшись на берег, Рожин стучал зубами. Никто не стрелял в него на подходе, но толмач, хоть и опасался этого, все же не думал, что вогулы откроют по нему огонь. Опыт ему говорил, что местные пойдут на смертоубийство только в самом крайнем случае. За камлание шамана к ответу призвать хоть и можно, да сложно, требуется много свидетельств. А вот за убийство — без промедления петля или каторга. Прошли времена дерзких вогульских князей, чьи отряды выжигали русские поселения, а их жителей поголовно обезглавливали, чтобы черепами украшать свои кумирни. Нынче местным открыто враждовать против русских было нельзя, так что если недовольные и находились, то такие по лесам, как тати, прятались, и направляли их отныне не князья, а шаманы.

Рожин огляделся. Было тихо, только стволы елей тревожно поскрипывали да где-то жалобно пиликал-всхлипывал кулик, видно потеряв свою пару. Ели опоясывали остров кругом, стояли они плотно и угрюмо, словно колья острожной засеки, но дальше к центру острова виднелась чистая от леса проплешина. Рожин продрался сквозь спутанные ветви к опушке, осторожно выглянул из-за дерева. В центре поляны торчал деревянный болван, большой, в человеческий рост.