Засновали комиссии — взрывать, не взрывать?
И ахнул бы Григорович лежащий поперек коммунизма Шаман-камень, да сибирские ученые пошли на крайнее средство, припугнув ретивого инженера и его покровителей вероятностью непредвиденного геологического смещения, после которого Байкал огромным валом шутя сметет понастроенное и обжитое по Ангаре за триста лет.
Как и всякая революция, научно-техническая не обошлась без свержения старых авторитетов и водружения новых. На этот раз взялись за сами природные основания. Взгляд на воду как на основу жизни нашли допотопным, вода превращалась в механический движитель технического прогресса, в средство промывки, охлаждения и переброски. При таковом повороте дела Байкалу не могли позволить больше дармоедствовать. Самая чистая в мире вода с самым высоким содержанием кислорода и самым низким содержанием минеральных солей — не вода, а золото? Такая нам и нужна.
Целлюлозные заводы решено было ставить на Байкале еще в 1953 году. В Америке к тому времени подобрались к новому корду марки «супер-супер» с небывалой разрывной длиной нити, он пойдет на шины для скоростной авиации. Подобного же качества корд, естественно, потребовался и нам, а для отмывки целлюлозы для него подходила лишь сверхчистая вода с минимальной дозой минеральных веществ. Только три источника отвечали этому требованию — Ладога, Телецкое озеро на Алтае и Байкал. Можно предположить, что судьбу Байкала в конечном итоге решила вещь самая пустяковая и невероятная, кроющаяся в созвучии. Завод во Флориде, выпускающий новую продукцию, принадлежал компании «Бакай-селлюлоз». Соревноваться так соревноваться: у вас «Бакай», у нас Байкал. Неизвестно, переплюнем ли по целлюлозе, а уж Байкалом точно переплюнем. У сильных мира сего водятся иной раз и такие причуды, ничто человеческое им не чуждо.
Уже когда выбрали площадку в устье реки Солзан на юге Байкала, была возможность, к которой склонялся и сам министр лесной промышленности, перенести целлюлозный завод в Братск, где строилась ГЭС. Воспротивились проектировщики. «Мы за ценой не постоим!» — кажется, в те годы эту песню еще не пели на всех перекрестках, но дух витал. Рыба ищет, где глубже, проектировщик — где лучше. Разве сравнить Братск с Байкалом: там гнус, тайга, даль; здесь — картинность, омуль вместо камбалы, заряд бодрости. Уже одним именем своим Байкал вызывал энтузиазм и горение сердец, когда склонялись проектировщики над листами ватмана. И если придется ставить памятник конвою, добровольно взявшемуся сопровождать Байкал к месту его гибели, на первом плане должна быть волевая, готовая на любые сокрушения фигура главного инженера Сибгипробума Б. Смирнова; этот в развернувшейся дискуссии с защитниками озера вел себя по-сержантски и покрикивал на писателей и ученых как на новобранцев.
