– Так точно, товарищ командир, – ответил сержант.
– Значит, так, Артамонов, это все мы у тебя экспроприируем, забираем, стало быть. Ты своего другана схорони, ну, веток наломай и ими прикрой, и иди в город, к его марухе, пусть она за тобой смотрит и лечит, нам ты не нужен. И о нас молчи, скажешь, что медведь заломал твоего Валета. Уяснил?
Артамонов согласительно кивнул головой.
– Все, бойцы, нам тут делать нечего. Операция завершена. Уходим.
Они собрали в один из ватников все, что экспроприировали у бандитов, Фёдор подвязал пса на манер поводка, и так же незаметно, как пришли, исчезли в чаще леса. Артамонов ещё посидел на корточках с минуту, приходя в себя от пережитого шока, а когда отошёл, резко вскочил, прокашлялся и дал деру изо всех сил, что у него ещё оставались.
Отряд двигался в сторону лагеря уже менее аккуратно, под ногами бойцов сухостой трещал и ломался, оставляя заметные следы от сапог. Фёдор тянул за собой на привязи собаку, сопротивлявшуюся её насильственному походу.
– Степан! – обратился Митрич к командиру. – Вот, мне невдомёк, зачем мы сделали эту вылазку, зачем нам было убивать этого Валета, зачем нам светиться?
– Ну, во-первых, Митрич, они видели Федьку и рано или поздно начали бы его искать, а это лес, здесь закон зверя – кто кого. Во-вторых, и ежели бы они тебя обнаружили, то не известно, чем бы все могло закончиться. В-третьих, команды не обсуждаются! – резюмировал командир.
– А коли так, на кой мы этого, чахлого, отпустили, он же немцев наведет?
– Скорее да, чем нет, наведет, но мы для чего сюда прибыли, чтобы в лесу отсиживаться, тушёнку лопать или в бой вступать, немца бить? На то и расчет, они зайдут в лес, а мы их встретим во всеоружии. Нас мало, в открытый бой мы вступать не можем, я рисковать пацанами не имею морального права, но сократить численность фрицев – наша обязанность, диверсия и партизанщина – вот наш удел. Фёдор, много ли со стороны Орла входов в лес?
– Нет, товарищ Степан. Одна дорога, по которой я приехал, и ещё полем можно, ежели пешком.
– Вот и чудненько, слыхал, Митрич, мы ежели чё, их в лес не пустим. Завтра вернёмся, заминируем поле и дом. И когда услышим первый взрыв, он нам и будет звоночком для атаки.
– Да, голова ты, батя, – сказал Митрич. – Я поначалу и не понял, на кой мы его отпустили, и вообще, на кой они нам сдались.
Так, за разговорами, отряд прибыл в расположение лагеря. Дети Фёдора проснулись, видимо, давно и уже резвились недалеко от полевой кухни, где Матрона что-то стряпала. Ей помогал красноармеец – колол дрова и подбрасывал в топку.
