Пытаться преодолеть все эти мелкие и крупные препятствия, возникающие по ходу воспитательного процесса, невозможно – ведь они возникают отнюдь не сами по себе. Однако и только отказаться от дальнейшей помощи чада, и впрямь оставив его в покое, тоже нельзя – он получит то, чего хотел (избавиться от этой обязанности), а это нам определенно не нужно. Поэтому намеренно неловкое исполнение каких-то процедур после первых двух попыток исправить ошибку нужно переводить в плоскость «либо сделаешь сам, либо нет». Но если еще 2–3 раза все будет сделано подчеркнуто «кривыми руками» и с таким же результатом, это можно уже приравнивать к отказу ребенка выполнять данную обязанность – приравнивать смело, без оговорок, словно он сказал нам, что отказывается, прямым текстом. А значит, далее за признанием фактического отказа должны следовать меры, стимулирующие чадо вернуться к вежливому и, главное, правдивому, так сказать, диалогу с нами.
4. Дети, выросшие в семьях, где авторитарность родительского мнения пошатнулась или, напротив, выглядит избыточной, спорят не с самой процедурой, степенью ее полезности или необходимости, а говорят ей «нет» только потому, что мы говорим ей «да». То есть, по сути, перечат нашему желанию представить ее как полезную, необходимую и проч., навязать ее выполнение насильно. Именно поэтому, когда ребенок уже идет на откровенный или скрытый, но упорный отказ, заводить с ним новые «задушевные» беседы на тему того, как это нужно ему – не нам! – уже бесполезно. Очевидно, что абстракции в духе «иначе от тебя начнет плохо пахнуть и вши заведутся» его впечатляют значительно меньше нашей настойчивости, в которой он видит личное оскорбление. А стало быть, в этой ситуации будет разумнее заинтересовать его некими более предметными перспективами – более понятной и ощутимой пользой.
Для этих целей хорошо подходит установление системы вознаграждений за процедуры, выполненные в полном объеме и в срок. Только не нужно больше никого ничем пугать, создавая, одновременно, и противовес вознаграждениям в виде такой же системы наказаний!.. Дело в том, что упрямый и непослушный ребенок наверняка уже достаточно напуган и обижен. Его нынешние страхи обладают двумя чертами, делающими дальнейшее запугивание неэффективным: они никоим образом не касаются ни самой процедуры, ни ее последствий. Плюс, нынешняя боязнь, к кому бы она ни относилась, несравнимо сильнее той, которую у него вызывают или могли бы вызвать «живописания» последствий антисанитарии.
